Почему Кучма выступает здесь в функции «тени отца», придавая Зеленскому легитимность от имени прошлого? Это как раз несложно: Кучма был, по сути, первым президентом независимой Украины. Леонид Кравчук проработал в должности всего 32 месяца и был не столько первым президентом новой Украины, сколько последним советским лидером, подписантом Беловежских соглашений. С Кучмой были связаны надежды на демократическую, свободную, счастливую Украину, он единственный, кто проработал два срока, и, хотя уход его был омрачен скандалом вокруг Георгия Гонгадзе, которого он якобы приказал ликвидировать (впоследствии выяснилось, что переусердствовали исполнители), — доверие к нему сохранялось у многих и при Ющенко, и при Януковиче. А уж по сравнению с ними он воспринимался как народный лидер, с ним были связаны те же надежды, что и с Зеленским, хотя он был как раз не политик нового типа, а классический советский директор.
Что касается Порошенко, то он как раз идеальный Клавдий, сочетающий прагматизм, коварство и верность своему клану. Зеленскому пришлось расхлебывать последствия его политики, в том числе Минских соглашений, негативного отношения к которым он никогда не скрывал. Порошенко принял страну в критический момент, ему с нуля пришлось создавать армию — ту самую, которая дала отпор агрессору, — и спешно договариваться о статусе Донбасса. Мы не входим здесь в полемику о деятельности Порошенко, тем более что она и не дает материала для эстетической и мифологической интерпретации, королем-нарратором и вообще артистом у власти он не был ни секунды; но амбивалентность Клавдия в нем явлена очень хорошо. Он крупный и хитрый бизнесмен, пытавшийся реализовать у власти те же бизнес-стратегии, то есть чтобы всем было хорошо, а ему лучше всех; но тот же Кучма сказал, что в игры по схеме «вин-вин» с Путиным играть невозможно. Для дракона нужен Ланцелот или хотя бы шут со всеми данными рыцаря, и Клавдию тут ловить нечего — к выборам 2019 года Порошенко подошел с рейтингом ниже 30.
А вот Гамлету приходится пересмотреть свои стратегию. Представим, что ровно в момент мести за отца — фабульная схема, которую Зеленскому, к счастью, отыгрывать не пришлось, — Данию атакует не Фортинбрас, а нечто стократно худшее. Подозреваю, что у Гамлета не осталось бы времени на рефлексию, а монологи пришлось бы произносить в формате телевизионных обращений к нации. От него потребовалось бы идеальное сочетание лубокой трагедии, гротескной пародии и народной драмы. И характеристика Гамлета, которую дает Пастернак, идеально приложима к украинской драме 2022 года: «Безволие было неизвестно в шекспировское время. Этим не интересовались. Облик Гамлета, обрисованный Шекспиром так подробно, очевиден и не вяжется с представлением о слабонервности. По мысли Шекспира, Гамлет — принц крови, ни на минуту не забывающий о своих правах на престол, баловень старого двора и самонадеянный вследствие своей большой одаренности самородок. В совокупности черт, которыми его наделил автор, нет места дряблости, они ее исключают». Так и получилось.
3.
Есть известная трудность в том, чтобы описывать первые два года президентства Зеленского с высоты того знания, которое мы получили в два следующих; чтобы о президенте, чей рейтинг упал до 25 процентов, говорить с учетом тех 90, которые он набрал в марте 2022 и с тех пор не утратил. Но мы попробуем, чтобы тем разительней казалась перемена.
По итогам первой половины президентского срока, ровно пополам разрезанного войной, разочарованы были оба участника эксперимента — и Зеленский, и общество.