Минские соглашения, которые Порошенко подписал под страшным российским нажимом при миротворческом попустительстве Европы (Меркель и Олланд были искренне убеждены, что договариваться с Путиным можно и должно), были невыполнимы в принципе. Путин много раз с тех пор повторял, что Европа и Украина обманывали его сознательно и что никто эти соглашения выполнять не собирался; прежде всего не собиралась этого делать сама Россия, потому что контроль над границей к Украине так и не вернулся. Зеленский с самого начала говорил о необходимости пересмотра или адаптации Минских соглашений. «Коллективом "нормандского формата" мы не отделаемся, и никто не отделается. Сильные мира сего, включая Штаты и Россию, сядут и подпишут, что есть такой вот путь. Но там должно быть три-четыре-пять пунктов о безопасности нашей страны. Тогда это разговор». Он называл соглашения бездарными, ставящими Украину в заведомо проигрышную позицию, а накануне вторжения России, понимая, что терять нечего, высказался прямо: «Я запрыгнул в этот поезд, который, честно говоря, уже катился в пропасть. Под «поездом» я подразумеваю эти соглашения в целом. Каждый пункт представляет собой вагон, и когда начинаешь его разбирать, понимаешь: все устроено так, что одна сторона не может что-то выполнить, а другая сторона замораживает конфликт».
Из всего наследия Порошенко, будем откровенны, именно Минские соглашения были самым тяжелым и в некотором смысле постыдным для Зеленского пунктом. Ему приходилось отказываться от главного принципа Порошенко — любой ценой договариваться с Россией, а в это время, пользуясь передышкой, выстраивать нормальную армию. (Не будем делать из Порошенко соглашателя и пацифиста: риторика у него была отнюдь не мирная, и он с самого начала понимал, что мир на Донбассе не устраивает прежде всего Путина). Зеленский, отдадим ему должное, не предъявлял Порошенко претензий за этот насильно подписанный, по определению невыполнимый договор: думаю, единственными людьми, которые хоть отчасти верили в его осмысленность, были Олланд и Меркель, но и Меркель еще в 2014 году сказала Обаме по телефону, что Путин утратил связь с реальностью. Зеленский объяснил Минск так: «Я не увидел в договоренностях желания сохранить независимость Украине. Я понимаю их (Запада — Д. Б.) точку зрения: в первую очередь они хотели немного утолить аппетиты России за счет Украины. Промедление совершенно нормально в дипломатии». Ну вот, они промедлили, и что-то, возможно, действительно выгадали — у Украины было по крайней мере шесть лет, чтобы подготовиться к войне (Порошенко в интервью Би- би-си сказал — восемь). У России, правда, тоже. Украина свое время использовала более эффективно.
Зеленский вообще отличался от Порошенко главным образом тем, что не считал нужным придерживаться Минска, не считал те бесконечные переговоры важным результатом. Это вовсе не значит, что у него с самого начала не было иллюзий насчет Путина: были, но не столько насчет Путина, сколько насчет собственного обаяния и ореола успеха, который после триумфальных выборов его окружал. Он думал, что сумеет с Путиным договориться; что между ними, чем черт не шутит, возникнет взаимопонимание, что зловещий юмор Путина каким-то образом войдет в резонанс с черным временами юмором «Квартала»... да Бог знает, на что он особенно уповал: думаю, прежде всего на харизму. Это для актера вещь естественная. Перевернем страницу, ведь предвыборная риторика Зеленского была подчеркнуто мирной, языковой вопрос он предлагал отодвинуть, договариваться заново... Особенных надежд, как признавался он потом, не было: «Я сконцентрировался на вопросе обмена пленными и сказал главе администрации президента: Андрей (Богдан — Д. Б.), давайте активизируем это, это про людей. А когда добьемся обмена по формуле „все на всех“, посмотрим, что делать дальше».
И 11 июля 2019 года первый телефонный разговор состоялся. Инициатива принадлежала Киеву. Зеленский, что особо подчеркнули российские медиа, говорил по- русски (вот как мы его прогнули!). Обсуждалось освобождение украинских моряков, плененных после инцидента 25 ноября 2018 года, когда они вошли в акваторию Керченского пролива, а также обмен пленными и продолжение встреч в нормандском формате. 24 украинских моряка были переданы Украине 30 августа 2019 года, тогда же Украине передали режиссера Олега Сенцова, арестованного 10 мая 2014 года по обвинению в подготовке диверсий в Крыму; он был приговорен к 20 годам строгого режима, отбывал срок в Якутии, полгода держал голодовку, требуя освобождения 64 украинских заключенных, а не только своего. Россия постоянно отказывалась его освободить, несмотря на просьбы и протесты мировой художественной элиты. Сейчас он на фронте. В интервью мне осенью 2019 года говорил о личной благодарности Зеленскому, которому удалось то, что до сих пор никто не мог сдвинуть с мертвой точки. Многим памятны слова Александра Сокурова, обратившегося к Путину: «Я прошу, я умоляю вас...» Но вот Зеленский договорился; честно говоря, это было его последним успехом в переговорах с Россией, и, думается, не по его вине. Вскоре прошли еще два масштабных обмена пленными — «35 на 35» 7 сентября и «76 на 127» 29 декабря.