— Прости дурака. Не подумал.
Маринетт смеётся и тянется к нему, вставая на цыпочки, чтобы потереться носом о его нос.
— Просто больше так не делай.
Адриан отвечает лаской на ласку. Руки на талии Маринетт сжимаются сильнее, и он притягивает её к себе ещё ближе. Тепло тела Маринетт заставляет его чуть ли не урчать, но он старательно пытается держаться. К тому же было бы неловко застрянь они в этой подсобке на добрые пару часов; к тому же у него с собой, увы, нет презерватива.
— Я просто очень сильно хотел поцеловать тебя, — признаётся он, понижая голос до шёпота. — А ты тогда увернулась.
— Нас могли бы услышать, — с улыбкой отвечает Маринетт; она не сводит взгляда с его губ, и у Адриана перехватывает дыхание. — Или того хуже — увидеть.
Он наклоняется к ней, почти касается губами её губ. Но мучивший его весь день вопрос как будто сам собой срывается с его уст:
— Как думаешь, Алья и Нино догадываются о чём-нибудь?
— Это единственное, о чём ты сейчас думаешь? — серьёзно интересуется Маринетт, с трудом переводя взгляд с губ Адриана прямо в мерцающую бездну зелёных глаз. — Нет, скорее всего, — тут же отвечает она, чтобы поскорее разобраться со всем прочим и насладиться долгожданными поцелуями: Маринетт видит, как Адриана просто раздирает множество мыслей. — По крайней мере, меня она пока ни о чём таком не расспрашивала. Но тебе, наверное, надо знать, что она уже довольно долгое время пытается нас с тобой свести.
Адриан в изумлении приподнимает брови.
— В самом деле? — удивляется он. — Я как-то даже и не заметил.
— Потому что вам с Нино лишь бы потрындеть, — усмехается Маринетт; щёки её неожиданно ярко вспыхивают. — Да и… Она какое-то время назад вроде бы успокоилась. Но как только заметила, что мы с тобой на людях общаемся чуть лучше, чем обычно, снова вернулась к своему обычному поведению.
Адриан выпрямляется и задумчиво разглядывает полки, на которые попадает свет из большого зала. Тряпки и средства для мытья стёкол аккуратно стоят перед маленькой армией упаковок с губками для мытья посуды.
— Мы могли рассказать им про нас, чтобы не было такого, как сегодня, — нерешительно протягивает он, возвращая своё внимание к Маринетт. — Из-за Нино я чуть было не подумал, что ты меня… — Адриан спотыкается на полуслове, но всё же продолжает, буквально выталкивая из себя: — Ну, что ты меня ненавидишь.
Маринетт в изумлении таращится на него, а Адриан смущённо отводит взгляд в сторону. Как же хорошо, что на его уши не падает свет, иначе Маринетт точно заметит, как сильно они у него покраснели. Ведь он прекрасно понимает, что это не так. Но червячок сомнений — будь он неладен! — после слов Нино изрядно покусывает его за лопатки.
— Ты совсем не слушал, что я тут тебе говорила, когда ты статуей прикидывался, да? — Маринетт с ласковой улыбкой погладила его по груди. — Люблю я тебя, балбесина ты эдакий.
Адриан широко распахивает глаза, не в силах поверить услышанному. Как будто сверху его что-то сильно ударило по голове после этих слов. Он чувствует, как краска заливает его лицо, а Маринетт тем временем стоит и смущённо улыбается — она тоже покраснела не хуже него.
Услышать такое — всего лишь предположение! — от Нино, и от Маринетт — совсем разные вещи.
Вот такого ему точно никто никогда не говорил. Мама когда-то может, но он уже плохо это помнит. Отец… Тот и до смерти матери вёл себя довольно прохладно по отношению к сыну, а уже после… И слова ласкового не добьёшься. Одни упрёки.
Адриан сжимает Маринетт в крепких объятьях. Он чувствует, как сердце бешено бухает у него в груди, эхом отдавая в ушах грохочущим пульсом.
Маринетт смеётся, когда он покрывает её лицо лихорадочными поцелуями.
— Я, кажется, тоже тебя люблю, — выдыхает он ей прямо в губы.
— Всего лишь «кажется»?
Он видит, что Маринетт пытается шутить, но её голос точно так же дрожит от эмоций, как и у него.
— Нет, не всего лишь, — серьёзно отвечает Адриан. — Я просто не ожидал услышать такое. Правда.
И, не давая Маринетт опомниться, он жадно целует её. Губы Адриана так привычно и знакомо захватывают её губы; восторг, который всегда пронизывает его с ног до головы, когда Маринетт со стоном отвечает на поцелуй, вновь охватывает Адриана. Он целует её, нетерпеливо врываясь языком в тепло её горячего рта. Стон, которым Маринетт награждает его, приятно вливается в уши.
Из зала доносится приглушённое эхо чьих-то голосов. Маринетт, запустив пальцы в его волосы, даже не слышит их, увлечённая пылкими поцелуями, но Адриан начеку. Не отрываясь от Маринетт, он поворачивается так, чтобы захлопнуть дверь, а потом — прижимает к ней девушку. Маринетт стонет ему в губы, и он жмурится от вибраций, которые разливаются по всему телу.
Конечно, это довольно-таки опасно — их могут услышать в любой момент, подойди кто ближе. Но так не хочется отрываться, ни на секунду: Адриан и так изнывал сегодня весь день без поцелуев Маринетт. И, судя по страстному ответу, она тоже. Потому что отвечает на его беспорядочные жаркие поцелуи с неистовством долго сдерживаемой страсти.
Из подсобки они выбираются только спустя полчаса. Да и то — лишь после пятого звонка Альи на телефон Маринетт.
После того как они приводят себя в порядок, парочка разделяется: сначала укрытие покидает Адриан, а через минуту — Маринетт. Кажется, друзья даже верят их сказке, наспех сочинённой чуть ли не на коленке, где это они пропадали.
Горилла развозит Нино и Алью по домам. Потом они высаживают Манон: девочка долго не хочет отпускать свою няню, долго извиняясь за то, что её «злая акуманизированная версия» могла причинить Маринетт боль (всё лишь из-за того, что Дюпен-Чен брякнула при всех, что её атаковала Кукловод и подвесила над чаном с горячим воском, потому она и задержалась).
Когда Манон наконец отпускает Маринетт, они забираются обратно в автомобиль. На улице снежно и очень скользко, поэтому Адриан помогает Маринетт сесть, когда та, поскользнувшись, чуть ли не падает в сугроб вверх тормашками.
Горилла только хмыкает на их хихиканье, когда они стряхивают с плеч снег.
— А теперь к дому Маринетт, — облегчённо выдыхает Адриан, захлопывая дверь.
Мотор заводится, и машина плавно стартует. Мимо скользят припорошенные снегом улицы; Маринетт от нечего делать дышит на стекло и рисует забавные завитушки. Адриан украдкой наблюдает за ней.
— Кстати, что за новость ты хотела мне сказать? — вспоминает он. — Ну, когда мы говорили, прежде чем ты убежала проверять Манон.
— А-а-а, точно!
Маринетт поворачивается к нему с сияющей улыбкой. Прежде чем продолжить, она кидает опасливый взгляд на Гориллу. Но тот слишком увлечён дорогой и поэтому не обращает внимания на шушукающихся молодых людей позади себя.
— Мои родители приглашают тебя сегодня в гости. Ну, если у тебя есть время, конечно, — её щёки розовеют, и она понижает голос до еле различимого шёпота: — Извини, я не могла не рассказать им о… Ну, ты понимаешь. Но они были бы очень рады, если бы ты как-нибудь зашёл к нам. Папа всё вспоминает, как тебе понравились те круассаны, которые плохо продавались из-за необычной начинки. Помнишь, с ветчиной и сыром?
— О, но они наоборот чудесные, — с чувством восклицает Адриан и обращается уже к телохранителю: — Месье, Натали не передавала, я сегодня ещё куда-нибудь должен пойти?
Горилла отрицательно мотает головой и показывает ему планшет с пустым расписанием.
— Тогда ты сможешь ей передать, что я на пару часов задержусь в пекарне TS? — Адриан задумчиво смотрит на Маринетт. — А ещё, насколько я помню, мы так и не продвинулись в изучении тобой китайского языка.
Маринетт задорно улыбается и кивает.
— Точно. Я была бы рада, если бы мы смогли позаниматься сегодня. — Она секунду-другую что-то припоминает. — На Рождество прилетает мой двоюродный дедушка из Китая, было бы здорово сказать ему «Привет» на китайском.
Горилла сурово оглядывает их в зеркало заднего вида, а потом с коротким смешком кивает.