— Тем не менее, — со вздохом Маринетт качает головой. — Лучше не рисковать.
Адриан задумчиво смотрит на неё.
— Мы можем сказать тогда хотя бы Алье и Нино, — нерешительно предлагает он вот уже в который раз.
— Нет уж, — на лице Маринетт вдруг появляется загадочная ухмылка. — Я хочу помучить её немножечко за все её предыдущие попытки устроить мне свидание если не с тобой, то с кем-то другим.
Адриан выключает воду и недовольно смотрит на неё, пока вытирает руки о протянутое Маринетт пушистое полотенце. В груди шевелится острое чувство ревности, которое неприятно сдавливает горло. Он не знает, хочет ли слышать имена, и удивляется, когда как будто со стороны слышит собственный голос, в котором звенят напряжённые нотки:
— И с кем это?
Неопределённо пожав плечами, Маринетт забирает у него полотенце и пристраивает на вешалке.
— Некоторых я даже не знаю — это, похоже, кто-то из её бывших одноклассников по коллежу. Да и с Лукой тоже пыталась пару раз, когда… ну, когда я пыталась забыть тебя… однажды, — она бросает на него быстрый взгляд и краснеет. — До этого. Раньше. А что такое? — торопливо спрашивает Маринетт.
Смешок вырывается из груди Адриана. Он рывком притягивает пискнувшую Маринетт к себе за талию и утыкается носом в пахнущую вкусным шампунем макушку.
— Всё хорошо. Я просто чуточку приревновал, — он снова усмехается, а потом замирает, вспоминая: — Что ты там говорила про «забыть»?
В голосе Адриана Маринетт слышит угрожающие, однако его привычные шутливые нотки, и успокаивается. Её плечи опускаются, а тело расслабляется. И он рад, что она понимает.
Маринетт обнимает его, проводит рукой по спине, а потом поднимает на Адриана ласковый взор.
— Я потом тебе расскажу, после ужина, хорошо? А пока что нам пора обратно на кухню, пока родители чего-нибудь не заподозрили.
— Ты же сказала им, что мы встречаемся, — добродушно усмехается Адриан. — Мы не можем пошушукаться пару минут наедине?
— Не в этом дело-о-о, — со стоном протягивает Маринетт, утыкаясь носом ему в грудь. — Просто мне всё ещё неловко, я никогда не приводила в дом парня, который в самом деле мой парень, а не просто друг.
«Ну, почти никогда», — думает Адриан, вспоминая, как когда-то он уже приходил сюда на ужин, только под личиной — Кота Нуара.
Том тогда решил, что они встречаются, и после неловкой правды ужасно разозлился на него да акуманизировался.
Адриан неловко сглатывает. Он надеется, что в этот всё пройдёт гораздо лучше.
В животе у Адриана громко ворчит желудок, прерывая непродолжительное молчание. Маринетт поднимает на Адриана голову.
— Идём, — усмехается она. — А то ты скоро сам себя переваришь.
— У меня есть оправдание, — возражает он, пока Маринетт тащит его обратно на кухню. — Я ел только с утра и не думал, что наше посещение музея так сильно затянется. Обычно… это проходило гораздо быстрее.
— Потому что тогда не было нападения акумы и… — Маринетт косится на него и ярко вспыхивает. — И ещё кое-чего.
Адриан ухмыляется. Но добродушно подколоть её он не успевает — они уже входят в кухню, где хлопочут родители Маринетт. Том поднимает на них голову, и его усы топорщатся, когда он улыбается.
— О чём шум? — интересуется он — явно услышал их последние реплики в коридоре.
— Да так, — неопределённо пожимает плечами Маринетт. — Сегодня в Музее случился один непредвиденный инцидент, из-за чего нам пришлось значительно задержаться.
Теперь взгляд Тома, который до этого буквально лучился радушием, становится холодным и колким, словно месье Дюпен собирается вступить в словесную схватку с неадекватным посетителем пекарни.
— Опять акумы? — хмуро спрашивает он.
Маринетт кивает и бросает быстрый взгляд на Адриана.
— Но нам повезло, — улыбается она. — Мы успели спрятаться в подсобке, а Кот Нуар и Ледибаг прибыли вовремя и быстро расправились с неприятностью.
Адриан чувствует что-то не то в её словах. Как будто бы нарушилась последовательность произошедших событий, и… Он вдруг остро понимает, что прятались-то они как раз-таки после того, как всё закончилось, а не перед. Но над желанием Маринетт приврать Адриан подумает позже, сейчас ему стоит лишь подыграть ей.
— Единственное, что вышло неудачным, так это то, что мы проголодались, — нарочито бодро говорит Адриан, а сам кидает на Маринетт пристальный взор.
В ответ она только показывает глазами наверх, мол, поговорим потом в моей комнате. Адриана это полностью устраивает.
— Попадись мне только этот Булыжник, я его вмиг в порошок сотру, — продолжает настаивать на своём Том. — Это что же такое: детей такому риску подвергать!
Маринетт смеётся и хлопает отца по предплечью — до плеча ей не дотянуться, месье Дюпен гораздо выше её.
— Пап, у тебя ничего не получится. Ты если разозлишься, только наоборот его пешкой станешь. Так что успокойся, мы же не хотим, чтобы случилось, как в прошлый раз?
— Ой, Том, ну правда, — приходит ей на выручку Сабин. — Сейчас это ты подвергаешь риску оставить детей голодными. А Бражника оставь Коту Нуару и Ледибаг. Наши герои обязательно разберутся с ними. А теперь давайте-ка ужинать!
Адриан с благодарностью смотрит на мадам Чен. И хоть он никак не может сказать что-то в ответ, не спалившись, Адриан твёрдо решает в ближайшем будущем как-то отплатить за веру в него и его напарницу.
Ужин проходит просто бесподобно. Адриан наслаждается непринуждённой беседой с родителями Маринетт; смеётся над шутками месье Дюпена, и они даже вместе около четверти часа придумывают новые — Маринетт в ответ на это с притворным стоном раздражения закатывает глаза, а Сабин хихикает и подливает в стакан Адриана ещё гранатового сока.
И даже короткий рассказ о том, как они с Маринетт начали встречаться (разумеется, безо всяких пикантных подробностей, иначе Том скрутил бы его в морской узел), не вызывает никаких нареканий. Месье Агрест, к примеру, либо раскричался бы, либо заявил, что вся эта ерунда совсем не нужна Адриану. Но Адриан прекрасно знает, что — как раз-таки нужна. И Маринетт, которая чуть ли не роняет графин, когда тянется за добавкой кассуле, — тоже очень нужна. И это самое слишком жирное, но такое вкусное кассуле — безумно-безумно нужно.
После ужина Адриан изо всех сил пытается предложить помочь свою помощь в мытье посуды, но Сабин прогоняет их с Маринетт с кухни.
— Вон, вон, детки, — с притворным возмущением говорит она, впихивая им в руки тарелочку с ванильными круассанами, прежде чем они уходят наверх. — Посудомоечные машины придумали не просто так, а вам стоит отдохнуть хорошенько. Тем более тебе, — во взгляде Сабин сквозит материнская нежность: она помнит, как Адриан полчаса назад обмолвился о том, что у него завтра довольно загруженный день.
Адриан поспешно отворачивается, когда у него начинает щипать в носу. Ему не хочется, чтобы Сабин Чен — такая прекрасная и замечательная женщина — видела сейчас его слёзы.
— Надеюсь, тебя они не утомили? — смущённо спрашивает Маринетт, когда люк за ними захлопнулся. — Мама с папой порой бывают довольно… шумными и любопытными, особенно когда дело касается меня.
При этих словах скулы её заметно розовеют.
Адриан поспешно мотает головой, ставит тарелочку с круассанами на ближайшую поверхность и заключает Маринетт в крепкие объятья. Он чувствует, как её руки мягко обвивают его за талию, и внутри что-то дрожит от переполняющей сердце нежности.
— Они чудесные. И ты чудесная, — выдыхает он. — Я уже почти забыл, каково это: чувствовать себя так, как будто ты часть семьи.
Маринетт поднимает голову, чтобы пересечься с Адрианом взглядом. Их глаза встречаются, и сердце Адриана в который раз делает то самое «ту-дум» — прямо как в его любимых мангах и аниме. Но теперь он знает, каково это — испытывать что-то подобное.