При аресте у нее не было возможности его рассмотреть. Но в участке она заметила, что он выше сержанта – этакий здоровяк ростом шесть футов и несколько дюймов,[2] не толстый, но и не худой, широкоплечий, что особенно бросалось в глаза, когда он стоял прямо, заложив руки за спиной. Его темные волосы были гладко зачесаны назад, и лишь непокорная прядь свешивалась на лоб.
Тери захотелось вспомнить это лицо, твердый рисунок подбородка, высокий чистый лоб, широко расставленные карие глаза. Она объяснила это себе тем, что больше никогда не захочет его увидеть.
Поднимаясь на второй этаж, Тери почувствовала, как ее отпускает напряжение. Она вернулась домой, живая и здоровая. Никогда прежде она не смотрела на свою квартиру как на убежище, но сейчас думала о ней именно так. Ей очень хотелось побыстрее оказаться внутри.
Когда она подошла к двери, ее руки задрожали, и она не сразу смогла попасть ключом в замок. Запоздалая реакция, объяснила она себе, прижавшись лбом к двери и стараясь взять себя в руки. Наконец она вставила ключ. И дверь открылась.
Она прошла в гостиную и опустилась в свое любимое кресло, старое, но мягкое и удобное, которое всегда стояло напротив большого углового окна со сплошным стеклом.
Харриет, Калхун и Седар. Эти три озера, расположенные вдоль западной границы Миннеаполиса, напоминали ожерелье из трех драгоценных камней.
Серебристые березы и купы лиственниц окружали озеро Калхун, словно изысканная рама. Проложенная вокруг озера асфальтовая дорожка никогда не пустовала. Тери смотрела на водную гладь с несколькими белыми точками на ней – парусными лодками, на людей, гуляющих, катающихся на велосипедах и скейтах на дорожке вокруг озера. И успокаивалась.
Тери обхватила колени и уперлась в них подбородком.
Выдастся же такой денек! С утра – мелкие неприятности, а вторую половину дня она провела в каталажке.
Тери осторожно коснулась пальцами разбитой губы, которую все еще саднило. Хорошая причина съесть на ужин холодный, из морозильника, черносмородиновый йогурт.
Она вынула из морозильника коробку с йогуртом, взяла ложку из кухонного шкафчика и вернулась в кресло, время от времени прикладывая к ноющей десне холодную ложку.
Прикосновение к губе снова заставило ее вспомнить о том полицейском. Об образцовом страже закона, надменном, неумолимом и нетерпимом ко всем, кто не носит полицейскую форму.
К полицейским Тери вообще относилась плохо, особенно в связи с ситуацией, в которой оказалась Кэри, ее сестра. Неприязнь и раздражение, которые она испытывала ко всем копам, заставили ее сегодня выплеснуть свой гнев на этого полицейского.
От мыслей о нем у Тери разболелась голова. Растирая веки кончиками пальцев, она снова и снова приказывала себе перестать о нем думать. То, что произошло сегодня, было из ряда вон выходящим случаем. Случайностью.
А ведь она пригрозила подать на него в суд. Эта мысль вызвала у нее улыбку. Слизывая сладкий йогурт с кончика ложки, Тери решила, что это была неудачная идея: затевать это дело ниже ее достоинства. Однако полицейские, наверное, нервничают и гадают, не подаст ли она и в самом деле на них в суд. Что ж, это послужит им уроком.
Поднявшись, чтобы отнести в кухню пустую коробку, Тери с минуту постояла, пристально глядя на озеро, не замечая, что там происходит.
Нет, в конце концов, вздохнула она, не стоит подавать на них в суд. Лучше всего оставить это в прошлом и жить дальше. Но полицейским об этом знать ни к чему.
Мысль, которая пришла ей в голову, ее утешила: даже если она теперь каждый день будет сталкиваться с представителем полиции Миннеаполиса и это продлится пусть хоть целых два года, вряд ли ей снова придется встретиться с сегодняшним полицейским.
Глава 2
Сэм думал, что никогда больше ее не увидит.
Он стоял на краю бейсбольного поля, одетый в спортивный костюм, ожидая остальных игроков своей команды, и не верил своим глазам: в каких-нибудь тридцати футах от него, в центре поля, на «горке»,[3] очаровательная энергичная блондинка, которую он арестовал вчера, готовилась к подаче.
Их игра уже заканчивалась. Он подумал, не поговорить ли с ней, когда все закончится. Ему чертовски хотелось с ней поговорить.
Это было какое-то наваждение. Он не мог выбросить ее из головы. Он прокручивал в голове вчерашний инцидент, даже когда утром брился. Он вспомнил, как вела себя эта девушка, когда он арестовал ее, – испуганная, но все равно отчаянно храбрая. Поэтому он и был с ней так груб и принял все меры предосторожности. От женщин такого сорта можно ожидать чего угодно.
Затем он вспомнил изгибы ее миниатюрной фигуры, которые ощутил, прижимая ее к багажнику «бьюика». Его тело не могло обмануться. Она была сама мягкость и женственность.
Позже, уже в участке, в нем впервые шевельнулась жалость к ней. Когда они с сержантом вошли в комнату, девушка показалась Сэму хрупкой и очень одинокой, к тому же он беспокоился, не ранил ли он ее. Но жалость быстро улетучилась. Меньше всего она нуждалась в его сочувствии. Было ясно, что она вполне в состоянии позаботиться о себе сама. Когда она стояла перед ним, поднявшись на цыпочки, и шипела на него, это было незабываемое зрелище!
Когда она закончила свою яростную речь в защиту гражданских прав, Сэму показалось, что по комнате пронесся циклон.
Подаст ли она на них в суд? Вряд ли, думал он. Она просто была вне себя от ярости. Любой юрист скажет ей, что у нее нет ни малейшего шанса выиграть этот процесс: у полицейских было веское основание ее заподозрить.
Однако нелишне будет подыграть ей и сделать вид, что он испугался ее угрозы. Может, тогда она снизойдет до разговора с ним? Там, на дороге, он был откровенно груб с мисс Франклин, и не мешало бы убедиться, что с ней все в порядке.
Тери побежала к упавшему мячу, кинула его игрокам на первой базе и, возвращаясь на «горку», машинально бросила взгляд на людей, толпившихся в стороне.
Сэм сразу понял, что она его узнала. Их взгляды встретились, и она застыла на месте. Моргнув, Тери потерла глаза костяшками пальцев, словно в них попали соринки, и посмотрела снова.
На этот раз ее глаза сузились, она выпрямилась и пошла на «горку», всем своим видом давая ему понять, что ей нет до него решительно никакого дела. Сэм усмехнулся. Девица не собирается облегчать ему задачу.
Он видел, что, несмотря на напускное безразличие, она еле сдерживает гнев. Ее ноздри раздувались, а рука в перчатке нервно сжимала софтбольный мяч, пока она ожидала, когда следующий бьющий[4] займет место перед домашней базой.
Попробовав «горку» ногой, Тери встала поустойчивее и кивнула кетчеру, бросив быстрый взгляд на первую базу, затем сложила руки для классической нижней подачи в женском софтболе и запустила мяч. Мяч стрелой полетел далеко на правое поле, дав возможность побеждающему бегущему коснуться домашней базы. Сэм с огорчением наблюдал за неудачей Тери.
А Тери решительно пошла прочь с поля, хотя одна из ее подруг по команде подошла и обняла ее за плечи. К тому же Сэм понял, что Тери намеренно не смотрит туда, где он стоял.
На ее лице отражалась внутренняя борьба. Сэм видел, что она чувствует на себе его взгляд, и молился про себя, чтобы она на него посмотрела. И надо же, у него это получилось! Не выдержав, она на секунду покосилась на него.
В несколько шагов Сэм ее нагнал:
– Вам надо было делать внутренний питч.
Она резко обернулась. При виде Сэма ее глаза распахнулись.
– Вы… вы…
Он непроизвольно втянул голову в плечи, словно защищаясь от удара.
4
Названия игроков в бейсболе и софтболе: питчер – игрок обороны, занимает позицию на «горке», в центре квадрата бейсбольного поля. Он подает мяч, который ожидают два игрока: бьющий (соперник) и кетчер (товарищ по команде). Питчер должен бросить мяч в зону страйка. Бьюший должен отбить поданный питчером в зону страйка мяч, а кетчер должен ловить этот мяч в том случае, если бьющий по той или иной причине мяч не отбивает, причем кетчер должен ловить мяч даже в том случае, если мяч в зону страйка не попадает.