Протягивая руку к ночнику в изголовье, он с какой-то отстраненностью заметил, что она дрожит. Но Грегори должен был увидеть Лив, заглянуть ей в глаза и прочесть, что заставило ее явиться сюда.
В неярком, приглушенном свете глаза ее казались двумя темными, бездонными озерами. Девушка замерла, прижимая простыню к подбородку. Шелковистые кудри золотым дождем рассыпались по подушке.
Он молча ждал. Взгляд Лив медленно скользнул по его широким плечам, статному торсу вниз, следом за полоской темных волос, к обмотанному вокруг бедер полотенцу. У Грегори перехватило дыхание, но он сумел обуздать себя и не тронуться с места. Обнаженные плечи девушки поблескивали живым мрамором над белоснежной простыней. Горло Грегори перехватывало от острого желания коснуться Лив, но потребность знать, что привело ее сюда, была сильнее.
Чтобы справиться с собой, он на миг закрыл глаза.
— Я подумала над тем, что ты сказал, — с легкой хрипотцой произнесла Лив. — И после того как исчерпала весь запас бранных слов в твой адрес, смогла думать здраво и пришла к выводу, что ты прав. Пора мне отбросить страх перед чувствами.
Грудь ее вздымалась и опадала под легким покровом, не скрывавшим совершенные формы. Сквозь тонкую простыню видно было, как напряжены тугие соски. Похоже, не одному Грегори было трудно дышать. А когда Лив провела розовым язычком по пересохшим губам, его даже бросило в дрожь.
Но он все еще стоял неподвижно, запрещая себе задавать какие-либо вопросы, требовать от любимой большего, чем она сама желала открыть ему.
— Поэтому я, пожалуй, рискну. — В голосе ее нарастало волнение. Глаза Лив наконец оторвались от Грегори, длинные ресницы дрогнули, темные брови нахмурились. — Кажется, я все запутала еще больше… Одним словом, я пыталась сказать, что согласна с твоим предложением. Пусть наш брак станет настоящим. — Она шумно перевела дыхание, а потом удостоила Грегори взглядом, в котором читалась едва ли не злость. — Что-то ты совсем не стремишься облегчить мне труд. Ты можешь хоть что-нибудь сказать? Или просто присоединиться ко мне? — В голосе ее звучала тень усталого раздражения.
Но Грегори сдержал порыв последовать приглашению и без лишних слов броситься к Лив. Ему надо было знать: решила ли она провести с ним всю жизнь или просто скрасить веселыми постельными играми тот год, что им предстояло прожить до развода? Если она имеет в виду второй вариант, сердце его разорвется на части от горя.
— Почему? — тихим и напряженным голосом спросил он, не решаясь пошевелиться. Так многое зависело от ее ответа.
С губ Лив сорвался то ли вздох, то ли всхлип.
— А ты как думаешь? Не задавай глупых вопросов!
— Я сейчас не о том, чтобы переспать с тобой, — отрывисто произнес он — видит Бог, каких усилий ему это стоило. — Но почему ты передумала, почему готова доверить мне свое счастье? Мы ведь говорим о будущем, я правильно понимаю?
Лив молча кивнула. Голова ее печально поникла. При всем желании она не могла бы больше усложнить и без того нелегкую ситуацию. Несколько секунд прошло в томительном молчании. Наконец Грегори снова повторил свой вопрос, но уже не так жестко, словно знал, что мужество, давшееся Лив с таким трудом, готово покинуть ее.
— Почему?
— Потому что… — Она мучительно искала слова, чтобы выразить все то, что накопилось в ее душе. — Если любовь — это когда я так хочу тебя, что у меня все тело ноет и томится жаждой твоих прикосновений… Если одна мысль о том, что с тобой может случиться что-то плохое, повергает меня в полнейшую панику… Если перспектива распрощаться с тобой навсегда и больше никогда не увидеть наполняет меня слепым ужасом — тогда, наверное, я могу сказать, что люблю тебя.
Пальцы ее машинально теребили край простыни.
Грегори по-прежнему стоял неподвижно. Красивое, изумительно сложенное тело словно окаменело, янтарно-золотые глаза потемнели, напряженно изучая ее лицо. Лив начала бояться, что совершила самую большую ошибку в своей жизни.
Волной нахлынули воспоминания о том, как Грегори отверг ее, когда она так постыдно предлагала ему себя, свое тело. И к чему это привело? Она лежит в постели Грегори — но его это ничуть не волнует. Быть может, он из тех мужчин, которые признают инициативу лишь со своей стороны? Быть может, ему не нужны женщины, которые сами вешаются на шею?
Или он лгал, когда говорил, что любит ее?
И тут мужество оставило Лив. Уткнувшись лицом в подушку, она принялась жалобно всхлипывать и уже не видела, как Грегори наконец сорвался с места. Полотенце, обмотанное вокруг его бедер, полетело в сторону. Одним движением он очутился рядом с девушкой.
Сгорая от жалости и страсти, он обнял Лив, развернул ее лицом к себе, зарылся лицом в ложбинку между грудей.
— О Боже, до чего я мечтал услышать это от тебя! Ты и не представляешь, как я ждал этих слов. Пожалуйста, умоляю тебя, повтори их снова. — Его дыхание опаляло нежную кожу Лив.
— Я люблю тебя.
Даже произносить это было невероятно приятно. Лив чувствовала, как простые слова высвобождают скрытые доселе родники ее души, переполняют всю ее чистой, незамутненной радостью. Она повторила заветную фразу вновь, и на сей раз голос ее дрожал от счастья:
— Я люблю тебя, Грегори.
Он приподнялся на локте, чтобы заглянуть ей в глаза. Голос его срывался от идущих из самого сердца чувств:
— Клянусь, ты никогда, никогда не пожалеешь об этом! Я сделаю тебя счастливой. Я всегда буду рядом с тобой, никогда не перестану любить и боготворить тебя. — Взгляд его скользнул к полуоткрытым в немом приглашении губам. — Я хотел тебя с тех пор, как впервые увидел. Ты стала моей навязчивой идеей, ты заполняла все мои дни, все мои мысли. Лив, милая Лив…
Он склонился над любимой и жарко поцеловал. Трепещущие девичьи губы страстно ответили ему. Руки Лив скользили по обнаженному телу Грегори, неумело, но жадно лаская его. Обоими овладела неуемная любовная лихорадка…
Грегори оторвался от губ возлюбленной и хрипло выдохнул ее имя в страстной мольбе.
— Лив, знаешь, обычно я не такой нетерпеливый и грубый. Но ты… ты лишаешь меня разума, воли. Ты сводишь меня с ума.
Он тяжело дышал, тело его напряглось от усилий сдержать бешеный напор желания. Лив ощутила мгновенный укол ревности. Ну да, конечно, в его жизни были и другие… Он ведь нормальный и очень даже полноценный мужчина. Какая женщина устоит перед таким?
Но отныне все это в прошлом. А она, Лив, будет думать только о будущем. Она — его жена, он любит ее. Лив запустила пальцы в густую копну волос Грегори. Прикосновение его бедер неимоверно возбуждало ее, наполняло томительной жаждой. Лив казалось, что она больше не в силах ждать и терпеть эту изощренную пытку. Но сначала он должен узнать еще кое-что.
— Грегори, боюсь, ты будешь разочарован… потому что для меня… для меня это все в первый раз…
И вовсе нечего было смущаться или стыдиться. Она неожиданно испытала радость, что не спешила, что дождалась настоящей любви. Дождалась Грегори.
— Лив… — голос его дрогнул, — ты девственница? Значит, ты даришь мне еще один драгоценнейший дар, который уступает только дару твоей любви.
Прикосновения его были нежны, как шелк, но обжигали огнем. Умело, уже неторопливо Грегори ласкал обретенную жену, пока она не изведала неведомое доселе наслаждение. И когда наконец он сделал ее своей, Лив поняла, возносясь на волнах экстаза, что навеки принадлежит Грегори, что они стали едины — и телом и душой.
12
— На небесах и то не может быть лучше, — мечтательно вздохнула Лив по дороге к дому.
— Кто бы спорил! — Грегори сильнее сжал ее руку.
Скоро, скоро он расскажет любимой всю правду о себе — но только не сейчас. Он знал: щедрое сердце Лив ни на миг не забьется быстрее от известия, что она вышла замуж за миллионера. Его милая любит его такого, какой он есть, а не за земные блага, кои он может ей подарить. Так что не эти соображения заставляли его молчать. Просто очень уж не хотелось, чтобы хоть что-нибудь из окружающего мира вдруг вторглось в их маленький рай на двоих.
Десять блаженных дней. Десять дней, на протяжении которых Лив и Грегори только и делали, что любили и все ближе узнавали друг друга. Два любящих сердца бились в унисон.