В октябре 1991 г. по приглашению Д. Н. Семенова (Ассоциация «Русский щит») он проводил в г. Новосибирске семинар по русской традиции рукопашного боя. Работа, показанная им на семинаре, помогла нам выбрать свое направление развития.
Именно у Г. Н. Базлова я впервые увидел элементы бесконтактной работы: простые бесконтактные съемы ударов. Он показал эту бесконтактную работу однажды на хорошей вечеринке с водочкой и песнями. Помнится, А. Фурманн говорил, что, когда он пробовал наносить удары Григорию в какую-либо часть тела, какая-то сила отводила его руку в сторону. Сам Григорий не производил никаких особых действий за исключением каких-то небольших движений руками и головой. Речь о «какой-то силе» и «каких-то небольших движениях руками и головой» заставили обратить внимание на работу Г. Базлова, напоминающую по эффекту работу А. Лаврова, А. Кадочникова, М. Уэсибы. Это дало результаты: все оказалось намного проще, чем представлялось раньше. Мы перестали ходить вокруг да около и получили подтверждение ранее наблюдаемым результатам бесконтактной борьбы.
Один из интересных случаев произошел в спортивном зале школы № 132 Ленинского района г. Новосибирска, где под нашим руководством проходили занятия первой официальной группы.
Помнится, пришел к нам Б. Архипов из секции каратэ. Посмотрев на происходящее в зале, он сделал вывод, что все удары ему известны, поэтому он тоже мог бы пройти квалификационную аттестацию. Естественно, это ему не удалось, так как наша техника отличалась от той, какой владел он, соответственно, и требования были иными.
На одной из тренировок мы с Б. Архиповым решили поработать в спарринге. Начало было обыкновенное. В мою задачу входила отработка на нем сразу несколько возможных техник. Сейчас сложно скачать, какие именно техники я использовал. Помню только, что примерно через минуты полторы у Б. Архипова заблестели глаза, моргание практически прекратилось, движения стали замедленными, на удар он реагировал уже после того, как получил его. Помнится, наблюдавший со стороны Ю. Рыбаков (ныне он инструктор школы «Сибирский Вьюн») говорил, что этого просто не может быть.
После этого совсем не боя я решил спросить у Архипова о тех ощущениях, которые возникли у него, и как он их оценивает. Сначала он сказал, что, якобы, ничего особенного, и все нормально, и тут же начал говорить про звук, который он слышит: звук уходит куда-то далеко в бесконечность.
Окинув взором спортзал, Архипов обнаружил, что видит меняющиеся через определенное время картинки (покадрово переключающиеся). Я «снял» с него лишние энергетические флюиды подъемом и разводом своих рук вдоль его тела в стороны со щелчками. Вроде бы все и закончилось, тренировка тоже подошла к концу. Все пошли переодеваться и через 10–15 минут уже были готовы идти по домам.
Вдруг обнаружилось, что Б. Архипов «тормозит»: он даже еще не переоделся, пришлось его подгонять. Но сам он утверждал, что только-только начал это делать. Время для него растянулось. Я посоветовал ему дома принять холодный душ. На утро все пришло в норму. В работе были использованы техники информационно-энергетической переброски и заполнения «пустого» пространства.
Работу с «пустым» пространством первый раз я испытал со своим одноклассником В. Агафоновым, который буквально после 20 секунд работы отказался продолжать, объяснив это тем, что у него появилось странное неприятное ощущение, очень непонятное, возник страх перед неизвестным.
Но все же, когда я увидел впервые на видео бесконтактную работу А. А. Кадочникова, мое впечатление было таким же сильным, как от наблюдений за работой М. Уэсибы, хотя здесь было нечто другое, более реальное, что ли. В каждом движении Кадочникова, очень экономном и оправданном, чувствовалось что-то очень глубокое и неслучайное, необходимое именно в этот момент. Меня поразил качественный уровень взаимодействия одного человека с другим. Не могу сказать точно, но тогда мне впервые показалось, что я способен постичь смысл того, что вижу. Позже стало понятно, что у меня было за состояние, и для чего оно мне было нужно. (Как метод обучения и считывания информации через нейрофизику.)
Хочу вспомнить и встречу с Е. В. Богаевым (народным целителем), которого заинтересовало название нашей школы и то, чем конкретно мы занимаемся. Еще в 1992 г. после встречи с Л. И. Ретюнских, президентом Федерации Русского боевого искусства, появилось название «Сибирский Вьюн». Поясним его смысл…
Вьюн — вьюнковое растение, которое оплетает более толстые стебли, меняя направление движения. По своему значению вьюн близок к таким словам, как вьюга, вихрь, выход на новый виток развития и т. д. Е. В. Богаев заметил, что вьюн — это еще и некий процесс «вьюнения». Почему вьюн «Сибирский»? Потому что из Сибири.
В один из приездов в г. Новосибирск Богаев показал «ломание» наоборот, наизнанку, находясь в состоянии «инáкости» (состояние измененного сознания). Это была весьма интересная работа, казалось, что он двигается между чем-то, невидимым нами.
Потом, во время разговора за чашкой чая, он сказал, что покажет еще что-то.
Мы встали напротив друг друга. Для начала он предложил «повьюниться» с песней «Со вьюном я хожу». Вьюнение было похоже на наши упражнения, но все-таки отличалось. После такой разминки он, посмотрев на меня (было видно, что он в состоянии «инакости»), попросил со средней скоростью наносить по нему удары, что я и сделал. Ощущения были не из приятных. Я пролетал мимо, он слегка подбивал одну из опорных ног, я падал. В третий раз поднимаясь с пола, я почувствовал необъяснимый страх, панику: несмотря на свои старания, ударить или дотянуться до него я не мог.
Скоро все это «безобразие» было прекращено. В итоге мои энергетические центры оказались слегка расстроенны (сбиты), даже речь стала неестественной. Вот тебе и целитель народный, совсем не крутой рукопашник! Ему приемы бесконтактной борьбы нужны не для великих боев и не для «разборок», а просто для жизни.
После этой встречи я в очередной раз убедился, что и мы двигаемся в верном направлении. 23 марта 1995 г. я впервые рискнул соединить все элементы бесконтактной работы воедино. Так как все «уводы» ударов и «пропускание» человека по ходу уже были отработаны, желательно было вывести нападающего из равновесия на дистанции, не прикасаясь к нему.
Тем весенним вечером сидели мы с инструктором школы «Сибирский Вьюн» О. Погодиным в квартире и говорили как раз о бесконтактной работе. В дверь позвонили, пришел тренер школы по борьбе А. Тихонов, совершенно ни о чем не подозревавший. Ему с ходу было предложено наносить мне удары руками или ногами. Он так и сделал: я едва успел встать, как он понесся на меня — несколько движений руками, шаг назад, и А. Тихонов лежит на полу после небольшого полета. Он даже не понял, что произошло, ведь на него не было оказано физического воздействия!
В течение вечера это повторялось несколько раз — эффект был стабилен, человек, начав атаку, обрушивался на пол. На следующий день уже на тренировке я повторил все это с другими людьми. И уже 28 марта (спустя всего четыре дня!) это делать научился второй человек. Неделю он отрабатывал свое умение на совершенно посторонних людях, у него все удавалось.
В начале апреля 1995 г. мы поехали на один из семинаров А. Андреева, который демонстрировал разные приемы бесконтактной борьбы. Для нас они уже были совершенно нормальными и вполне реальными.
В мае 1995 г. я рискнул проверить бесконтактную работу на пяти нападающих, а также опробовал бесконтактную работу в паре — бесконтактное воздействие двух человек на нескольких других. В обоих случаях люди все также падали на землю. После появилось безразличие к этому действию, поскольку мы научились его контролировать.
По этой причине мы пошли дальше в своих изысканиях.
С 1993 по 1994 гг. я принимал участие в качестве инструктора в семинарах по нейро-лингвистическому программированию, руководителем которых был Ю. Гребенкин. На этих семинарах во мне лично произошли некоторые изменения, которые позволили интегрировать уже полученные знания, что, в свою очередь, положительно сказалось на занятиях любимым делом.