***
Нетронутый Мозаикой трос всё ещё связывал корабль и Павла. Стимуляторы, болеутоляющие и питательные вещества по-прежнему могли бы поступать вниз, но системы скафандра, отвечавшие за их введение человеку, были необратимо замещены. Впрочем, непохоже было, что конец близок: даже наполовину обернувшийся статуей, человек жил, чувствовал.
Кричал.
Необязательно было слышать этот крик – достаточно было видеть на одном из экранов. Мозаичное лицо кривилось от боли; рот был распахнут так широко, что горло, частично замещённое, казалось тоннелем, уводящим вглубь тела. Зубы, отчего-то нетронутые, белели в переливающихся металлически дёснах. Ну а глаза… в глаза было лучше не смотреть.
Ян больше не мог этого вынести.
– Что будем делать?
– Как что? – удивилась женщина, как будто волна пережитого ужаса вынесла её на твёрдый, скалистый берег. – Мы продолжим наблюдение.
– В смысле? Пашка же…
– Мы продолжим наблюдение, – упрямо, как заведённая, повторила Лена… и внезапно всхлипнула: – Мне его жаль не меньше тебя, только… – она запнулась, – только сделанного-то уже не воротишь.
– Сколько ему осталось?
– Не уверен, – шепнули стены. – Замещение тканей Мозаикой замедлилось. Замещение кожи – тоже: она как будто поняла отдалённые последствия. Сейчас пытается сымитировать текучие среды. Безуспешно – скорость взаимодействия частиц недостаточна…
– То есть она мучает его, но совершенно точно не стремится убить? – юноша сопоставил одно с другим: – Она палач, Лен!
– Ты своих книжек перечитал… – вздохнула женщина. – Читал бы нормальную фантастику – знал бы: то, что мы встречаем в космосе – оно не обязано соответствовать нашим ожиданиям. Не обязано нас любить и жалеть, и понимать тоже не обязано! Ты корабль не слушай: что бы он нам ни нашёптывал, но Мозаика не мучает – она изучает. Для неё Павел не человек – он раздражитель, неизвестный объект, который ей надо заместить, чтобы понять! Ну а мы в отместку тоже её изучим! – попыталась она улыбнуться, но у неё не вышло. – Чтоб никто больше не погиб, как Павел!
– В том и дело, что он не погиб ещё! – для Яна это было самое главное. – Может, она не Павла изучает, а нас?! Схватила одного из троих, и мучает – смотрит, что сделают другие двое!
Ответ женщины прозвучал неуверенно:
– Мы не можем знать наверняка… Может, она какой-нибудь квазипаразит, не заинтересованный в смерти носителя? Может, сейчас Пашка заговорит с нами и всё объяснит, как в старинных…
– То есть Мозаика наденет его, будто куклу-варежку из книги про Руди, а потом наиграется, и вернёт? – от наивной несбыточности сказанного на глаза у юноши навернулись слёзы. – Что за паразит, который меняет чужое тело? Который замещает кости, но не трогает нервные окончания?!
– Я не знаю, – глаза Лены тоже блеснули. – Мне просто хотелось бы, чтобы всё это нам только приснилось. Чтобы всё вернулось, как было…
– Боюсь, что изменения необратимы, – корабль, как всегда, интерпретировал всё буквально. – Обратное замещение невозможно: живая ткань не обладает нужными свойствами.
– Тебя не спросили, – съязвил юноша, и, подумав, всё-таки спросил: – Трос так и не трогает?
– Нет.
– Хитрая. Как думаешь, чего она ждёт?
Стены промолчали, и за них ответила Лена:
– Может, ничего? – пожала она плечами. – Может, пока ей достаточно…
– Ну же, договаривай. Достаточно Павла?
Женщина кивнула:
– Может быть. Мы почти ничего не знаем о ней.
С этим Ян не смог согласиться:
– Мы знаем, что она его жрёт. Знаем, что ему очень больно. Знаем, что мы ничем не можем ему помочь, зато можем… – тут он запнулся, но совладал с собой: – Можем очень легко прекратить это.
***
– Придушить бы тебя твоим же шарфом! – выругалась Джесс вслед Вестнику, как только за ним закрылись заслонки шлюза.
«…а потом и меня заодно?» – подумал юноша, наблюдая, как напарница по несчастью, вздёрнув подбородок, проходит мимо.
– Эй, погоди, – позвал он. – Дай помогу!
– Я тебе не «Эй»! – миллионы мужчин, услышав такой ответ, решили, что дело того не стоит… но Руди всё-таки нагнал девушку и отобрал у неё молниемёт.
Какое-то время они шли молча.
– Ты впрямь собираешься запустить двигатель? – неожиданно спросила Джесс.
– Хотелось бы обойтись без этого. А что?
– Ничего. То есть… А как же та, другая? Ты же обещал-показать-ей-Землю?
Руди тяжело вздохнул – враньё Вестника всё-таки пустило корни!
– Ничего я ей не обещал!
– Мне-то что? – хмыкнула девушка, будто не сама об этом спросила.