– Погоди обижаться! Скажи лучше, что работает.
– Мехаэлектрика, – отозвался Орм. – Связь и сигнализация. Освещение. Жизнеобеспечение. Плазменный ускоритель. Ком-пью-те-ры, – это слово он произнёс с явным отвращением. – Я всё ещё не верю, что вы…
– Ладно, хватит нас виноватить, – перебил его Руди, глядя, как колонисты ковыряются в стыке бронеплит. – Подай энергию в оружейную. Я надену боескаф и выйду к ним, и пусть молятся своим… Кому они там молятся, Джесс?
– Решение в твоём духе, да? – девушка грустно улыбнулась. – У них там что-то вроде меритократии: они почитают своих Равных и принципы устройства своего общества, – объяснила она, и не удержалась от шпильки: – Судя по тому, сколько времени ты провёл в городе и как мало узнал о горожанах, можно подумать, что тебя интересовали одни куклы-варежки и, кхм, кукольницы.
«Ревнуешь? – мог бы перейти в контратаку Руди. – Останься ты со мной, они бы не были мне нужны!» Вот только обстановка совсем не располагала к подобным разговорам.
– Так что там с боескафом? – уточнил он.
Ответ прозвучал ехидно:
– Ты знаешь, тебе тоже не помешало бы инженерное образование. Как и вся гоэтроника, боескафы работают только в Г-поле.
Руди тихо выругался. Он забыл это. Слишком рвался действовать, чтобы помнить.
Слишком был зол, чтобы промолчать:
– Образование, да? Вот ты хвалишься своим инженерством, а что ты сделала? Толку от твоих знаний сейчас?
– Не больше, чем от твоих, – признала Джесс. – Только ты напрасно на меня злишься: будь Г-поле активно, я бы…
– Будь оно активно, мы б сейчас об этом не разговаривали! – дав выход своим чувствам, Руди уже не мог остановиться. – Почему ты всегда…
– Знаешь, это о-о-очень по-мужски – срывать злость на девушке, с которой ты раньше…
Их обоих оборвал ИскИн:
– Помолчите. Я, кажется, придумал.
Вот у кого слово не расходилось с делом. Не прошло и нескольких секунд, как люди на экранах стали этому подтверждением: только что работавшие слаженно, они отшатывались от корабля, бросали инструмент, зажимали уши и разбегались.
Напряжение в рубке спало. Юноша почувствовал себя виноватым и проворчал:
– Будь Г-поле активно, я бы валялся на койке в карцере – и по делу. Прости, Джесс.
– Простить? – улыбнулась девушка, но тут же посерьёзнела. – Ни за что! Пускай эта, в порту, тебя прощает! – и, оставив Руди хлопать глазами, обратилась к ИскИну: – Как ты их отогнал?
– Очевидное решение, – не без самодовольства ответил тот, – наружные громкоговорители. Сирена, 120 децибел. Мы так отпугивали акварапторов – помните?
– Орм, ты – змей! – Джесс едва не захлопала в ладоши. – А я ещё не хотела тебя запускать… Прости!
– Только если вы простите Рудольфа, – с достоинством ответил ИскИн, и пояснил, показав на всех экранах убегающих колонистов: – Мы с вами не должны ссориться – ведь они вернутся.
***
Отправляясь к Мозаике, Павел не был ни глупцом, ни безумцем. Весь мир знал историю команды Сажина – «Перестраховщиков», «Навсегда вторых». К миру бетариан их «осьминожка» прибыл первым, но слишком долго кружил по дальней орбите – тогдашние протоколы безопасности требовали проводить ступенчатое изучение. Прибывший с большим опозданием Эдгар Райт сразу подошёл к планете опасно близко, зато произвёл съёмку городов-пирамид и передал отснятый материал на ближайший хаб. Команда Сажина осталась ни с чем. Странно ли, что после этого контракты с экипажами «осьминожек» были откорректированы – теперь они поощряли так называемое «агрессивное наблюдение».
Ну что ж – однажды оно уже окупилось. Ян помнил плакаты «Контакт Post Mortem» (Эдгар Райт и бетарианин простёрли друг к другу руки, как на известной фреске); помнил распотрошённое на цитаты интервью: «Лучше уж погибшая цивилизация, чем никакой!»; «Нашли одних – найдём и других!»
Здесь, в пылевом облаке, никто не ожидал найти ничего. Углубившись в него, чтоб проверить рядовую аномалию массы, команда Павла рассчитывала наткнуться на пылевую линзу – или вовсе пролететь насквозь, не найдя ничего: «глазам» корабля случалось обмишулиться. Но оказалось, что людей ждёт сюрприз.
В центре пылевого облака водили хоровод астероиды.
Объяснения этому не было – как не было смысла в их коловращении. Образовав кривое кольцо, каменные глыбы неторопливо плыли, то увеличивая, то сокращая радиус гигантской окружности. При ближайшем рассмотрении выяснилось: поверхность некоторых из них местами покрыта странной, подвижной плёнкой. Самый большой из астероидов – он, кажется, задавал темп всему параду – был почти полностью скрыт под ней.