Из туалета не доносилось ни шороха. Только ветер гудел под балками крыши. Она сцепила кулаки и приблизилась к дверному проему. Навстречу ей, словно отпугивая, бросилась тошнотворная вонь. Алина прикрыла нос. «Как ни отмывай мужской туалет, там все равно будет вонять, — подумала она. — Даже если бы дырки здесь были метровыми, мужик все равно промахнется!»
Алина поморщилась, но больше терять время не стала. Если малолетний проказник и был там, то он давно уже сделал свои дела. Столько не сидят даже женщины.
Алина подобралась к дверному проему и заглянула внутрь.
Обратно она шла еще быстрее, чем в туалет. Ее гнали злость и ветер, который теперь толкал в спину и словно смеялся над ней. Во-первых, она не понимала, как мальчишка мог скрыться, пока она натягивала трусы. Во-вторых, она была рассержена на свою глупость. Простоять рядом с туалетом столько времени ради того, чтобы заглянуть туда и не увидеть ничего, кроме обделанных стен и кучек говна рядом с дырами? Более загаженного туалета она никогда в жизни не видела.
Алина вернулась к магазину, и через несколько минут подъехал хозяин. Произошедшее быстро растворилось в ее памяти. Хозяин проверил пустую кассу, покачал головой и сел на одну из могильных плит, выставленных на продажу.
— Пора закрывать этот бизнес, мать его.
— Пал Палыч, апрель…
— Апрель, май, июнь — какая разница! Ты загляни на это кладбище. Кругом одно старье. Памятники по восемьдесят лет! Неужели люди не хотят почтить память своих родных, установив новую мраморную плиту?
Он провел пальцами по холодному камню.
— На такой памятник приятно смотреть. Он выглядит, как настоящая реликвия. А тот хлам, что занимает большую часть кладбища, давно пора вывезти на свалку.
Алина промолчала. Пал Палыч тяжело поднялся и кинул взгляд на кучу венков.
— Если так продолжится еще пару месяцев, я думаю, придется все распродавать и искать другую работу. Терпеть больше сил нет. Я даже не могу купить дочке на день рождения сотовый телефон.
Она пожала плечами.
— Дерьмо, а не работа! — С этими словами он вышел, а Алина стала собираться домой.
Ей было жаль хозяина магазина, потому что она знала его, как человека доброго и понимающего. Он не раз выручал ее деньгами, давал зарплату с доплатами за всякую мелочь. Отпускал с работы домой раньше времени, когда у ее дочери были проблемы со школой. Она помнила много моментов, за которые была ему благодарна, но всему приходит конец. И терпение Пал Палыча рано или поздно тоже закончится.
Дома, переодеваясь перед зеркалом, Алина вновь почувствовала на себе чей-то взгляд. «Это нервы, — сказала она себе. — Я не могу почувствовать себя женщиной, потому что у меня нет мужчины, зато есть бессмысленная работа и беспокойство за дочь».
Перед тем, как снять юбку, она посмотрела в окно. Темнело; в лучах заходящего солнца была хорошо видна дорога. На другой стороне улицы резвилась детвора. Алина подошла к окну и задернула шторы.
— Не хватало, чтобы еще какой-нибудь мальчишка увидел меня полуголой, — усмехнулась она и вдруг поняла, что закрытое окно не лишило ее ощущения взгляда со стороны.
Она провела ладонью по волосам и повернулась к зеркалу. Да, ей уже за сорок, но она не плохо выглядит. В меру пышное тело, совсем немного морщинок, крепкие волосы. Такой женщине никто не даст настоящий возраст. Она казалась моложе. Алина стянула юбку и пошла в душ. Дочь она ждала только к ужину.
Алина уже не раз замечала, что желание пойти в туалет возникало у нее перед обедом и в конце рабочего дня. Скучная работа в магазине приучила организм работать, как часы: обед в двенадцать, два перерыва на чай и, конечно, прогулка в туалет. Иногда появление клиентов нарушало отлаженный механизм, но уже через пару дней все восстанавливалось. Алина читала газету или любовный роман до десяти утра, потом выпивала кружку чая и к одиннадцати тридцати чувствовала знакомую тягу в знакомое место. Сегодняшний день не стал исключением. В одиннадцать тридцать Алина вышла из магазина, заперла дверь и пошла к воротам кладбища.
На площадке перед туалетом она остановилась.
«За мной подглядели впервые за сорок лет жизни, — усмехнулась она. — И теперь это превращается в фобию».
Кладбище было светлым и безлюдным. Ветер дул с запада, волосы женщины путались, по ее плечам бежали мурашки, и она с трудом верила, что снова вспоминает вчерашний случай.
«Откуда взялся тот мальчик?» — недоумевала Алина. Так стыдно ей не было еще ни разу в жизни.