***
В аптеке пахло… аптекой.
Девушка-фармацевт улыбалась мило и приятно, хотя и казалось, будто эта самая улыбка просто прилипла к её лицу и заставляла саму носительницу страдать. Она подала нужные капли, опустила на прилавок упаковку бумажных платков и даже умудрилась заговорить зубы и впарить какой-то незнакомый противовирусный препарат. Еын наверняка знала, что не будет пить таблетки, элементарным образом просто забывая о том, что их надо принимать, но перед продавцом устоять почему-то не смогла и согласно кивнула головой на её уговоры.
Она всегда мечтала уметь также: влиять на людей одним только словом, оказывать воздействие одной только улыбкой, путать мысли и тянуть время, когда оно так необходимо. Но Ли Еын была всего лишь Ли Еын — девятнадцатилетней не-старшеклассницей, отлично знающей коды и не знающей корейскую историю, глуповатой и грубоватой, а ещё понятия не имеющей о том, как верно и правильно использовать собственную «симпатичную мордашку» — ту самую, которой наградили родители и которую заметила Черин-онни, пообещавшая научить ею правильно пользоваться. Да вот только не выходило это совсем, и с каждым разом становилось только хуже, едва Еын пробовала использовать все фишки старшей подруги, чтобы чисто ради научного интереса заарканить, как говорила сама Пак Черин, жеребца. Еын отчего-то нравилась многим — но только лишь до тех пор, пока не открывала рот.
Она застыла на самом выходе из аптеки, едва только заметила рядом с машиной двоих мужчин. Они переговаривались о чём-то, обсуждали нечто наверняка важное, кивками голов указывая на серебристую Шевроле, а у Еын едва почва из-под ног не ушла, пока та самая интуиция уже не кричала и не орала — выла сиреной, не предупреждая ни о чём хорошем. Девушка привычным движением натянула капюшон ниже на лицо и ещё раз осмотрела мужчин с ног до головы. Они вполне могли быть лишь прохожими, заинтересовавшимися почти раритетом, да вот только подобную надежду пришлось отбросить слишком быстро.
Боковым зрением она заметила ещё двоих с другой от неё стороны, оглядывающихся вокруг и почти наверняка что-то разыскивающих. У Еын совсем не было сомнений в том, что ищут они её. Она именно поэтому сделала короткий шаг назад, стараясь оставаться по-прежнему незаметной и пользуясь опустившимися сумерками, да вот только телефон неожиданно взорвался вибрацией в переднем кармане джинсов и громкой мелодией оповестил всю тихую улицу о её присутствии.
Мужчины среагировали действительно быстро — повернулись в её сторону, пока сама Еын, мельком глянув на высветившееся на экране «Минхо», сбрасывала вызов, и направились в её сторону, успев при этом переглянуться друг с другом. Они передвигались широкими шагами, сильно размахивая руками и не давая ей достаточно времени на то, чтобы придумать пути отступления… Но достаточно для того, чтобы всеми мыслимыми способами обматерить засранца Минхо, объявившегося как всегда не вовремя.
Еын даже успела сделать ещё один шаг назад, прежде чем поняла, что фармацевт в аптеке вряд ли обрадуется её появлению, и ещё менее вероятно позволит ни с того ни с сего воспользоваться задним выходом. Она — не Черин-онни, что за пару фраз может уговорить кого угодно на что угодно, и поэтому ровно пять секунд потратила на принятие решения. В течение первых двух Еын ещё раз окинула взглядом приближающихся мужчин, следующие две она потратила на то, чтобы мысленно проложить маршрут собственного стратегического отступления, а ещё одну — на то, чтобы оттолкнуться ботинками от асфальта, умоляя саму себя не поскользнуться при старте, и рвануть вперёд, минуя явно заинтересованных в ней лиц.
Маленький пакет с медикаментами так и остался лежать брошенным у самого входа круглосуточной аптеки, а за спиной её вмиг раздался топот преследующих мужчин и их крики. Еын и рада была бы понять, о чём они там переговаривались, да вот только в ушах стоял один только шум и стук сердца — как всегда, едва только адреналин ударял ей в голову — и внимание ни на что более, кроме собственного бега и преодоления появляющихся препятствий, обращать она не могла. Пришлось несколько раз свернуть за угол, стараясь не запутаться при этом в переплетениях импровизированного маршрута, перепрыгнуть мусорный бак и миновать деревянные брусья, невесть как в переулках оказавшиеся, а затем ещё повернуться и опрокинуть их, стараясь перегородить дорогу преследователям. Еын совершенно случайно, буквально краем зрения заметила, что мужчин за её спиной оказалось не четверо, а лишь двое, но тут же снова развернулась и продолжила бег, на ходу застёгивая карманы куртки, дабы ничего нужного из них не вывалилось.
Лёгкие начало жечь слишком быстро, а правая нога по-глупому подворачивалась, травмированная парой днями ранее, и Еын стиснула зубы, чтобы не разрыдаться от собственного бессилия. Она всё ещё различала за спиной сбитое дыхание, громкий топот ног, поспевающих за ней, и злилась от того, что никак не может оторваться. Мужчины кричали что-то едва ли вразумительное, но малоприличное, заставляющее лишь прибавлять ходу и с каждым шагом всё сильнее ощущать на пояснице холодный металл оружия. Еын и рада бы была пистолетом воспользоваться, да только вот шум поднять боялась и патроны тратить не хотела. А ещё понимала, что всё это — отговорки, и на самом деле просто не могла. Не умела.
Она поскользнулась на очередном повороте, едва на шпагат не села от удивления и остановилась, ноги согнув в коленях, когда увидела перед собой тех потерянных двоих. Еын тут же обернулась, хотя уже в то мгновение прекрасно осознавала, что сама себя загнала в западню, и взглядом столкнулась, кажется, одновременно с двумя мужчинами. Они — все пятеро, включая её саму — дышали тяжело, глядели исподлобья, в любой момент ожидая очередной подставы, и хмурились.
— Придётся тебе поехать с нами, Ли Еын, — раздалось из-за спины, и она снова обернулась, не зная, как одновременно следить сразу за четверыми.
А ещё вздрогнула, не ожидая того, что её имя им известно. Этот знак плохой — очень и очень, почти невыносимый, почти смертоносный и, сколь бы абсурдно то ни было, спасительный.
— Я не Ли Еын, — выдохнула она максимально удивлённо и для пущего эффекта стащила с головы капюшон. — Вы обознались, дяденьки.
Они на самом деле на дяденек мало были похожи — мужчины не выглядели старше лет тридцати, зато она сама в их глазах почти наверняка теперь казалась загулявшейся старшеклассницей, а ещё лучше — прилежной дочерью, что в аптеку поздним вечером вышла за лекарствами кому из родителей. Ли Еын в лицо знали лишь пара-тройка людей, и грех казалось таким не воспользоваться, пока сердце неприятно сжималось от мысли о том, почему же так неожиданно и подозрительно вовремя телефон едва не разорвался от звонка чёртова Минхо. Мужчины переглянулись удивлённо, пока она сама уже праздновала победу и по головке себя гладила за то, что не решилась вытащить ствол — никто бы ей в жизни тогда не поверил.
— Кажись, не наш клиент, — нахмурился один из них.
— И чего тогда рванула так? — скептично сощурил глаза другой.
— А вы бы не рванули? — фыркнула Еын. — В зеркало себя видели, дяденьки? Выглядите, как маньяки, так ещё и толпой ходите. Я чуть разрыв сердца не получила.
— Как тебя зовут?
— Ещё до дома предложи проводить, — хмыкнул тот самый — максимально скептично настроенный — и сделал пару шагов вперёд, заставляя Еын отступить. — С чего бы верить, что ты не врёшь?
— А с чего бы вам девушек преследовать? Ли Еын или не Ли Еын — а всё равно противозаконно.
Мужчина сощурился совершенно неприязненно, а ещё скривился в лице так, что ей показалось на несколько мгновений, что после такого ему обязательно потребуется пластический хирург — и не один. Он, кажется, не верил ей совсем, и потому не верили остальные. Они глядели подозрительно, хмурили брови и взглядом едва ли не буравили, словно бы рассчитывали, с какой стороны лучше подступиться, чтобы ей руки за спину заломить и лицом в асфальт уткнуть.