Сердце ухало дико не только в груди — пульс и его стук отдавались в голове, в животе и даже, кажется, в подрагивающих кончиках пальцев. Юнги тоже дышал тяжело, находясь так близко к ней, и смотря каким-то будто бы туманным взглядом. Он руку с её затылка удивительно мягко переместил на щёку, а затем большим пальцем провёл по её губам, заставляя внутри что-то дёрнуться.
— Я же говорил, — усмехнулся он жутко хрипло, до самых мурашек. — Феномен, — Еын моргнула, умоляя свой мозг начать уже работать, но мужчина заставил вдруг замереть: — Это ведь твой первый поцелуй, верно?
— Нет, конечно, — хохотнула она столь уверенно, что поверила себе и сама. — Да у меня их знаете сколько было?..
— Знаю, — ухмыльнулся довольно Юнги, — до меня — ни одного.
Еын фыркнула недовольно и попыталась отстраниться, ненавидя себя за то, что действительно согласилась вдруг ни с того ни с сего на эту авантюру. Ей следовало бы уже несколько лет назад накинуться на Минхо с требованием рассказать и показать, но в голове как назло стояли слова мамы, что говорила всегда только об одном особенном мужчине. И было чертовски обидно, что именно в этот раз в мозге не щёлкнуло ничего подобного, едва только Еын потянулась в сторону Юнги.
— Успокойся, — хмыкнул он, по-прежнему дыша в самые её губы, — это не то, чего тебе надо стыдиться, поняла?
Девушка застыла, смотря в глаза напротив, и, кажется, снова перестала дышать, чувствуя, как рука мужчина оказалась на самом её подбородке. Еын словно бы откуда-то издалека услышала слишком знакомый шум мотора, столь характерный для мотоцикла, и сглотнула, понимая, что Юнги, кажется, вот-вот собирается снова её поцеловать. Но она выдохнула только:
— Югём… — и мужчина, моргнув, отпустил её и весь обратился в зрение и слух, замечая, как чёрный мотоцикл действительно останавливается у самых ворот дома.
Время пошло на секунды.
Комментарий к Seven
Всегда очень жду ваших отзывов и мнений :)
========== Eight ==========
Еын выкрикнула его имя в то же мгновение, как выскочила из машины и закрыла за собой дверь, содрогнувшись невольно от излишне сильного хлопка. Воображение моментально подкинуло картинку страшно разгневанного этим Мин Юнги, и она замерла всего на мгновение, а потом мотнула головой, стряхивая с себя абсолютно ненужный образ.
Ким Югём — страшно высокий, сильно повзрослевший и в плечах расширившийся, кажется, ещё больше, застыл со снятым в руках шлемом, а затем повернул голову в её сторону. Еын было страшно жаль, что темнота — вязкая и густая — на Сеул опускается в конце ноября слишком быстро, и она поспешила вперёд — к месту, где свет фонарей мог осветить её фигуру чуть больше и позволить парню её узнать. Да вот только тот тоже моментально направился в её сторону, шагая размашисто и быстро, и девушка невольно застыла, ошарашенная подобным напором. Его глаз почти не было видно из-под по-прежнему длинной чёлки, зато было видно судорожно сжатые губы и крепкие руки, которые, кажется, вполне могли переломить ей хребет. Еын только сейчас пришло в голову, что он вполне мог не узнать её вот так сразу и дел натворить привычно сгоряча — она ведь даже и пикнуть не успеет. Девушка невольно шагнула назад, когда разделяющее их расстояние сократилось почти до минимума, и ровно тогда же замер и Югём.
— Еын? — абсолютно неверяще выдохнул он, и она разулыбалась от облегчения, выпустив из груди весь воздух и чувствуя, что сердце потихоньку возвращает себе нужный ритм. — Ты…
У него были страшно забавно расширены от удивления глаза, которые теперь Еын, стоя так близко, видела просто прекрасно, а ещё распахнуты губы, которыми он шевелил почти невнятно, явно не находя слов. Девушке тогда показалось это таким милым и совсем не свойственным человеку, который лично создал себе образ самого последнего ублюдка, что она рассмеялась, чувствуя в душе настоящее облегчение. Ей следовало сделать это раньше — намного раньше — и тогда, почти наверняка, она бы смогла избежать всего того, что случилось с ней за последние годы. И за последний вечер тоже. Еын в тот же миг словно бы почувствовала обжигающее прикосновение к своим губам, ощутила на них покалывание, и вся залилась неожиданным смущением, стараясь отогнать от себя ненужные мысли, воспоминания и образы человека, что сейчас, сидя в машине, наверняка стучал нервно по рулю своими невероятными руками — теми самыми, которые так приятно сжимали волосы на её затылке. Девушка ещё раз мотнула головой, не понимая, как может думать в подобной ситуации о таких глупостях, и, подняв голову, улыбнулась непослушными губами.
— Давно не виделись, Югём-а.
Парень в ту же секунду подался в её сторону и, обхватив её лицо невероятно огромными ладонями, начал поворачивать его из стороны в сторону, рассматривая со всех сторон. Еын рассмеялась совершенно невольно и пальцами попыталась обхватить его широкие запястья, чтобы остановить всё это.
— Спокойнее, я же сейчас выблюю все органы прямо на тебя от этой качки, — усмехнулась она, и Югём действительно остановился.
— Это и правда ты, чёрт возьми, — произнёс он совсем неверяще, и Еын в один момент стало ужасно стыдно. — Где ты была всё это время? Четыре года прошло!
— Не поверишь, если расскажу, — хмыкнула девушка, во рту ощущая одну только горечь; непрошеные слёзы как-то сами собой подступили к глазам, и она изо всех сил постаралась их сморгнуть.
— Ты хоть знаешь, сколько я искал тебя? — будто бы на самом пике отчаяния пробормотал он и снова заставил тряхнуть головой. — Да я чуть с ума не сошёл, думая, что тебя могли убить тоже!
— Я знаю! — прикрикнула она в ответ, заставляя Югёма замереть, а саму себя шмыгнуть носом в порыве сдержать рвущиеся наружу рыдания — она слёзы лить совсем не собиралась, однако чувству, что так сильно сжимало грудь, явно было наплевать. — И ты очень сильно усложнял мне этим жизнь. Я должна была исчезнуть, как ты не понимал?
— Всё можно было бы решить, — очень тихо протянул парень, но Еын только активно замотала головой, заставляя его отпустить своё лицо.
— Ты знаешь о том, что случилось с папой, — хмыкнула девушка, — и это же чуть не случилось со мной только по той причине, что я его дочь. Именно поэтому Ли Еын для большинства просто исчезла.
Югём посмотрел на неё с такой болью и неприязнью, что ей стало просто невыносимо от самой себя. В то время, в эти её чёртовы пятнадцать лет, когда она вот-вот должна была пойти в старшую школу, а в итоге вынуждена была бежать и скрываться, опасаясь быть пойманной, в ней почти наверняка говорил юношеский максимализм, молящий о том, чтобы она самой собой пожертвовала в порывах защитить близких себе людей. Еын была тогда уверена, что принесёт Ким Югёму одни только несчастья, оставшись рядом и не позволив достигнуть всего того, что он достиг сейчас. А потом — спустя несколько лет — было слишком стыдно появляться перед его глазами, имея точное представление о том, как долго и настойчиво он пытался найти её больше года. Еын и вовсе только сейчас поняла, что вовсе не хотела помогать Мин Юнги и делать что-то для него — она хотела сделать это для одной только себя, вцепившись зубами в повод для такой вот встречи.