Она всё ещё ощущала чужую руку на своей талии, всё ещё ощущала дыхание рядом со своими волосами, и даже прекрасно чувствовала тело прямо за своей спиной. Еын страшно боялась поворачиваться, с привычным для себя упорством целый день к минимуму сводя все их встречи и разговоры, испытывая неловкость от произошедшего прежде. И искренне хотела поинтересоваться у собственной фортуны: «За что?»
— Ты чего весь день тут околачиваешься? — хмыкнул Юнги за её спиной и опустил, наконец, руку с её талии. Дышать в один миг стало проще. — Заняться нечем?
— Я тут по важному делу, — фыркнул в ответ Хосок и, прищурившись, снова посмотрел на Еын. — Так, малышка, хочешь поиграть?
Девушка моргнула абсолютно непонятливо и заинтересованно наклонила голову, немо предлагая продолжить.
— Если я найду Пак Черин, то ты дашь мне её номер.
— Вам не понадобится её номер, если вы найдёте её, — напомнила Еын.
— Я буду настоящим джентльменом, — хмыкнул Чон Хосок, поправив на шее галстук, обошёл стороной и её, и Мин Юнги, и направился вниз по лестнице, пафосно махая рукой на прощание.
Еын, не удержавшись, закатила глаза от подобной картины, а потом, едва поймала на себе взгляд стоящего рядом мужчины, сглотнула и замерла, не зная, как себя вести и что говорить. Они на самом деле встретились ещё ранним утром, когда она стенала и висла на Минхо, уговаривая его «ну один разочек, ну метнись за кофе, чувак», а Юнги спускался уже из своего кабинета, неприязненно стряхивая видимые только для него пылинки с рукавов пиджака. Еын сглотнула тогда, потому что Мин Юнги в костюме — совсем не то, что пристало видеть воспалёнными от недосыпа глазами и воспринимать таким же воспалённым от недосыпа мозгом, и когда друг подпрыгнул вдруг, кланяясь ему и желая хорошего дня, она по одной только инерции сделала аналогичное, чувствуя себя при этом крайне неловко.
Девушка не знала, должны ли они были обговорить всё то, что произошло между ними, и если да — то как? Еын вспоминала об этом снова и снова, едва встречалась с внимательным взглядом, а потом едва не стенала, задирая голову и мысленно вопрошая неизвестные силы о том, почему она вообще во всём этом участвовала.
— Мне нужно поговорить с тобой, — припечатал вдруг мужчина, и Еын вздрогнула, чувствуя, как сердце провалилось, кажется, в самый желудок.
Ей закричать захотелось, заорать на весь дом: «Пожалуйста, не поймите неправильно, вы мне вообще не нравитесь!» Но она в итоге только сжала губы, умоляя себя молчать и не творить лишний раз глупостей, и кивнула головой, соглашаясь. Мин Юнги тогда же подался чуть ближе, рукой опираясь о перила лестницы прямо рядом с её талией, и Еын чуть видимо вздрогнула, вспоминая о том, что нечто подобное уже было.
— У меня были целые сутки, — протянул с усмешкой мужчина, — чтобы подумать и сделать кое-какие выводы. Сколько ты и Ким Югём не виделись?
— Что?
Девушка захлопала глазами, вмиг теряясь в пространстве, но в ту же секунду начиная мысленно раскапывать собственную могилу обратно. Еын, кажется, даже выдохнула от облегчения, не замечая, правда, как сжал тем временем губы Юнги, стараясь сдержать смех от одного только её растерянного вида. Ей вмиг стало совершенно и абсолютно не страшно, неловкость испарилась, словно её и не было, и Еын даже нашла в себе силы усмехнуться в ответ, поднимая на мужчину взгляд.
— В смысле… — кашлянула она коротко. — Мы с Югёмом не виделись четыре года, но…
— И по какой причине? — спросил мужчина, не дав ей договорить и поинтересоваться, какое это имеет значение.
Еын нахмурилась недовольно, но всё же ответила, скрепя сердцем:
— Так нужно было… По крайней мере, в то время я так думала.
Юнги кивнул, словно бы принимал её ответ за возможный, но затем поразил ещё больше, спросив вдруг:
— Он сказал тебе не пропадать больше. Ты звонила ему?
Еын снова непонятливо моргнула и посмотрела на мужчину прямо перед собой. Он спрашивал откровенно странные вещи, и девушка никак не могла понять, никак не могла найти в своей голове ответа на вопрос о том, почему и для чего он это делает. Еын знала лишь только, что Юнги наверняка пытается нарыть что-то ещё, пытается узнать то, что не даёт ему покоя, но не могла никак осознать, как именно эти вещи должны были ему в этом помочь.
А ещё Ли Еын совершенно точно не понимала, что с ней не так, если она целый день мучилась и переживала, однако никак не могла найти почему-то сил взять в руки телефон, набрать известные теперь цифры и позвонить. Югём почти наверняка мог бы без особых натяжек и лишних заморочек решить всё её проблемы, включая ту, которую звали Мин Юнги. Но Еын не понимала саму себя, потому что, одновременно с этим, точно понимала, что этого не хочет. Она бесконечно счастлива была встретиться с ним, улыбнуться ему и сказать это правильное «Я дома», однако возвращаться по-настоящему, становиться частью того, чего была прежде, ей почему-то не хотелось совсем. Ли Еын и правда исчезла тогда, четыре года назад, и воскресать вдруг в глазах тех, для кого она потеряна, и кто лично когда-то поддержал обвинение против её отца, не казалось ей решением правильным. Девушке куда больше понравилось вдруг быть самой по себе, понравилось отвечать саму за себя и быть для многих поддержкой, в которой прежде так нуждалась сама.
Еын не знала, что ответить, ждала, что последует далее это «Почему?», на которое ответа у неё не было, и поэтому лишь покачала отрицательно головой.
— Отлично, — вдруг хмыкнул Мин Юнги, и девушка резко подняла на него взгляд. — Где твоя куртка?
— Внизу, — заторможено протянула Еын.
— Одевайся и поехали, — кивнул снова мужчина и направился вниз по лестнице.
— Куда? — заторопилась Еын вслед за ним, перескакивая через ступеньки, чтобы не отставать. — Югём звонил? — предположила она. — Он назначил Джексону Вану встречу?
— Двенадцатый час ночи, — фыркнул он в ответ, хватая её куртку со спинки дивана и вручая ей в руки. — Какая может быть встреча?
Девушка кинула взгляд на часы на правом запястье и невольно согласилась с его словами.
— Тогда куда?
— Слишком много лишних вопросов.
Еын фыркнула и скривилась, повторив без лишних звуков:
— Слиськом многьо лисьних вопрёсав, — она даже для полноты картины высунула ещё язык, наплевав на то, что выглядит ребёнком, и плотнее закуталась в куртку, моментально чувствуя пробирающий до костей холод.
На улице было уже первое декабря, и Еын, поняв это, остановилась на самом крыльце дома и повторила это ещё раз в мыслях. «Первое декабря» так приятно лежало на самом кончике языке, а ещё морозило щёки и кончики ушей, что она медленно улыбнулась, выпуская из лёгкий воздух, превращающийся в облачка пара. До Рождества оставалось совсем ничего, и понимание этого сделало вдруг очень-очень тепло внутри.
— Чего застыла? — позвал её недовольный голос, и Еын чуть вздрогнула и обернулась в его сторону.
Её глаза тут же выцепили в темноте слишком знакомо мелькнувший перелив серебристого, и девушка потрясённо выдохнула снова. Она тут же едва не бегом направилась туда, где стояла, совсем близко к чёрной машине Юнги, её бесконечно любимая и обожаемая Шевроле, как оказалась вдруг поймана за с капюшон прямо посередине пути.
— Она тебе не понадобится, — произнёс мужчина, едва только Еын обернулась к нему с самым своим недовольным видом. — Садись в мою.