Гнетущая тишина и вся эта неприятная атмосфера ожидания разрушилась в один только миг, когда невдалеке показалась спортивная красная машина. Еын даже выдохнула с большим облегчением, думая, что теперь станет немного легче и проще. Автомобиль остановился в считанных метрах от них, и из неё почти в тот же момент, даже не глуша мотора, выпорхнул страшно счастливый и довольный Джексон Ван. Девушка увидела, как усмехнулся Юнги, туша сигарету о железную перекладину, и с вопросом на него покосилась.
— Какие люди, чтоб я сдох! — прокричал китаец, раскинув руки в стороны. — Югём, маленький засранец, я знал, что всё это слишком подозрительно!
Парень за её спиной коротко рассмеялся, а Еын с интересом воззрилась на мужчину, которого прежде ни разу не видела так близко. Не особо высокий, но широкий в плечах, с почти сумасшедшей улыбкой на лице и довольно сощуренными глазами.
— Прости, — хмыкнул Югём, — не мог отказать в такой простой просьбе.
Джексон хохотнул, двигаясь в их сторону, а потом протянул руку Юнги, будто бы они старые и добрые приятели.
— Давно не виделись, — хмыкнул он, когда тот сжал его руку в ответ. — Хотя я не видел бы тебя ещё столько же.
— С радостью не встречался бы с тобой ещё дольше, — усмехнулся в ответ Юнги. — Но мы судьбу не выбираем.
— Спорное утверждение, но я ещё слишком трезв, чтобы попытаться с этим поспорить, — протянул Джексон с ухмылкой, а потом вдруг вмиг стал серьёзным и спросил: — Ты здесь по поводу Хубина?
— Уже в курсе?
— А ты думал? — скривился китаец. — Этот мешок дерьма первым делом поставил меня в известность о том, что послал тебя к собачьим демонам.
— Чего хотел?
— Того же, чего и всегда, — фыркнул мужчина. — Бабла, Мин, простого человеческого бабла. Ты больше не актуален, потому что запрещаешь больше, чем позволяешь.
— Согласился? — сощурился Юнги.
— Я больной что ли? — ухмыльнулся он. — Ты ведь мужик умный, сам понял, чего он добивается. Не в моих интересах весь рынок под индонезийцев класть.
Мин Юнги покачал согласно головой, а Еын посмотрела на него с интересом, понимая, что слышит это впервые. Стало как-то обидно от того, что она всего этого не знает, и девушка плотнее закуталась в куртку, поджимая губы.
— Обсудим? — предложил мужчина, а Джексон ухмыльнулся и кивнул, соглашаясь.
Юнги обернулся в её сторону, и Еын чуть вздрогнула, потому что ровно тогда же ей на плечо опустилась рука стоящего позади Югёма.
— Идём, — произнёс он, а Мин Юнги кивнул, немо говоря ей оставить их с Джексоном Ваном наедине.
Девушка нахмурилась невольно, не понимая, почему вдруг она должна уйти прямо сейчас, если прежде все те немногие, но насыщенные дни, будучи его помощником, всегда присутствовала на всех переговорах и участвовала — иногда — в них непосредственно. Она однако всё же развернулась и действительно пошла вслед за Югёмом, заходя на небольшой совсем склад, кажется, давно и очень хорошо обустроенный именно под такого рода встречи.
Они молча поднялись на второй этаж и вошли в одну из комнат — совершенно пустую, не обжитую, с наполовину выбитыми стёклами и стоящими в самом центре двумя диванами напротив друг друга. Еын первым делом подошла к окнам и посмотрела вниз — туда, где рядом с чёрной машиной Юнги стояли двое мужчин и уже говорили о чём-то, снова закурив.
— Ты солгала мне, — услышала она вдруг позади и, вздрогнув, обернулась.
Югём, руки спрятав в карманы пальто, смотрел на неё тяжело и исподлобья. Еын в один миг захотелось поёжиться, а ещё лучше — оказаться отсюда как можно дальше. Но девушка только сглотнула, понимая, что этого следовало ожидать, если — как узнала она от Чон Чонгука не так давно — Югём и сам слишком сильно интересовался Кан Хубином. Еын не назвала тогда его имени, решая сохранить это в тайне и боясь того, что он может работать с ним, но почему-то совсем в этом не раскаивалась.
— Это не было ложью, — ответила она, стягивая с головы капюшон. — Я лишь умолчала о кое-чём.
Парень согласно покачал головой, улыбаясь как-то неприятно, а потом с громким хлопком опустил руку на спинку дивана. Еын сглотнула снова, совсем не понимая, почему в душе бушует угаран вместо привычного штиля в присутствии действительно дорогого сердцу и памяти человека.
— Почему позволяешь использовать себя? — прищурился он неприязненно. — Это ты должна пользоваться, а не тобой!
— Ты ничего не знаешь! — прикрикнула девушка в ответ. — Почему осуждаешь меня вместо того, чтобы хотя бы попытаться понять?!
— Да потому что ты занимаешься ерундой, — махнул Югём рукой. — Я уже говорил, но повторю снова: твоё место здесь, — он ткнул пальцем в пол рядом с собой. — Твой отец хотел бы этого.
— Но отца сейчас нет, — нахмурилась Еын, — зато есть я. И я делаю то, что считаю правильным, то, что хочу сама. Ты не вправе решать это за меня.
— Я ответственен за тебя, как не понимаешь?!
Они говорили так громко и жестикулировали так ярко, стоя друг напротив друга, что Еын казалось, что их наверняка слышно даже в Сеуле. Это было больно и неприятно — до сжимающей горло неприязни. Она ни за что и никогда не хотела ссориться с ним, хотела самого обычного понимания и принятия. И злилась просто невозможно, не узнавая человека перед собой.
— Я сама ответственна за себя, — сказала она тихо, но уверенно. — Что это вообще за «место»? Это пустой звук для меня, Югём, почему не хочешь понять этого? Почему продолжаешь давить на меня? Не видишь, что делаешь только хуже? Ты каждым своим словом всё только усложняешь. Теперь я с уверенностью могу сказать, что не вернусь.
Еын стиснула ладони в кулаки и, нахмурившись, поджала губы. Было крайне неприятно говорить всё это, в груди что-то сжималось, а в горле свербило, но вместе с тем девушка увидела вдруг, что Ким Югём — это вовсе не тот «Югём-а», который улыбался ласково и прислушивался к каждому её слову, даже если говорила она откровенно глупые и эгоистичные вещи. Еын задумалась невольно, стал бы он таким, не сбеги она тогда, и не смогла найти ответа, не уверенная, что смогла бы сдержать всё то отвратительное, что всегда жило в нём, что рвалось наружу, но что сдерживалось и ею, и отцом. В грудь ударило виной, и девушка закусила изнутри щёку.
Югём смотрел в ответ на неё долго и пристально, вглядывался в глаза, пытаясь найти в них ответы на все свои вопросы. Он словно бы снова и снова задавался этим «Правда, Еын, ты правда выбрала не меня?», а у неё не было достойного ответа, потому что ей хотелось выбрать только того Ким Югёма, которого она оставила совсем одного четыре года назад. Ей не нужен был север и не нужен был этот Югём, хотелось только вернуть себе брата — того единственного и неповторимого, который никогда не поднимал на неё руки и не повышал голоса, даже если она сама переходила все возможные рамки.
Парень вдруг усмехнулся, заставляя её поднять брови, и покачал головой.
— Нет, Еын, ты вернёшься.
— Не неси чепухи, — нахмурилась она в ответ. — Я не собираюсь этого делать.
Парень приблизился к ней почти вплотную и заглянул в глаза с высоты своего роста, заставляя судорожно сглотнуть.
— Не помню, чтобы спрашивал о твоём желании, — едва не порезал он её сразу и взглядом, и словом. — А ты, в свою, очередь, забыла о том, что успел пообещать Мин Юнги.
— Ты о чём? — моргнула она непонимающе.
— О тебе, — хмыкнул Югём. — Ты — гарантия того, что его встреча с Джексоном Ваном пройдёт спокойно.
— И я по-прежнему уверяю тебя в том, что никаких злых помыслов у господина Мина нет, — скрестила Еын на груди руки и закатила глаза.