Еын замерла в очередной раз, поняв, о чём та говорит, и сжала ладони в кулаки. Этого почти наверняка стоило ожидать — Мирэ, в конце концов, вела себя слишком расслабленно и фамильярно для обычной женщины из борделя. Однако полученная информация всё равно кольнула куда-то под рёбра, и девушка закусила нижнюю губу. Было ли ей так же хорошо, как Мирэ? Почти наверняка ей было даже лучше. Было ли хорошо Юнги? Наверняка нет — она так и не позволила коснутся себя так, как ему хотелось, притворяясь больной, и это вдруг неприятно ударило по внутренностям. Еын понимала, что и рядом не стоит с такой роскошной женщиной, и всё же успокаивала себя отчасти тем, что именно она — не Мирэ — встречала его по вечерам и с большой радостью ныряла в невозможно тёплые объятия.
— А он хорош, да? — ухмыльнулась женщина, подавшись вдруг вперёд и зашептав ей на ухо. — Или тебе не нравилось? Я понимаю на самом деле… — вздохнула она притворно сочувствующе. — Не каждая девушка любит так, как он. Но мне нравилось… А тебе? Интересно, ушла бы ты, если тебе нравилось? — Мирэ коснулась костяшками пальцев её скулы, а Еын передёрнуло от отвращения. — Сильный и жёсткий мужчина… Может быть, ты ожидала от него другого? Какая жалость, что нежности ты от него так и не дождалась…
— Какая жалость, — усмехнулась девушка в ответ, набравшись смелости поднять взгляд, — что ты не знаешь, о чём говоришь. Тебе было интересно, что во мне особенного? — наклонила она голову и скривила губы. — В отличие от тебя, я с ним не трахалась. Да и о чём с тобой трахаться?.. В отличие от тебя, я знаю Мин Юнги. И в отличие от тебя, я точно знаю, каков он. Так что не пытайся задеть меня, Мирэ, и не смотри на меня свысока только потому что я младше. В твоих интересах, — прищурилась Еын, шагнув ей навстречу, — дружить со мной, а не враждовать.
— Угрожаешь мне? — дёрнула бровями женщина и чуть усмехнулась, а она растянула в улыбке губы.
— Лишь предупреждаю, — пожала правым плечом девушка. — Я бью первым делом в лицо, но мне ужасно не хотелось бы портить твоё, принося Чонгуку убытки.
Мирэ скривилась недовольно и, резко развернувшись, направилась на выход из комнаты, оставив Еын непонятливо моргать. Она уверена была, что это ещё не конец, что женщина скажет что-то ещё, что разозлит её невероятно сильно, однако та лишь скрылась за дверью, громко ею хлопнув, и девушка заинтересованно наклонила голову, услышав из коридора злобное:
— Маленькая сука.
***
Дни потянулись за днями, переживания за переживаниями, а мысли за мыслями, упорно не давая Еын покоя и хоть капли расслабления. Она редко выходила за пределы выделенной ей комнаты — лишь когда приезжал Хосок, кричащий о том, что принёс вести, или Чонгук, в очередной раз не справившись со своим рабочим компьютером, обращался за помощью, чувствуя себя явно крайне неловко. Но ей это действительно было в одну только радость, потому что таким образом Еын хоть немного отвлеклась от всего, что было связано с Мин Юнги, и начинала мыслить разумно и рационально, не считая дни и понимая, что он, кажется, действительно не сможет её найти. А спустя почти неделю в борделе хотелось этого невозможно сильно. Настолько, что девушка сама готова была собрать вещи и вернуться обратно с покаянным видом, наплевав на всё остальное.
Она иногда лежала на кровати, распластавшись звездой, и прижималась к подушке, сильно жмуря глаза и убеждая саму себя, что это Юнги. Еын страшно было дойти до того, чтобы начать самой себе запускать в волосы руку или губами тыкаться в собственное запястье, пытаясь поверить в присутствие рядом мужчины, по которому скучалось невозможно сильно. Но дурацкая гордость напополам с упрямством никак не позволяла сдвинуться хоть на миллиметр, чтобы приблизиться к тому, к кому сердце из груди рвалось невероятно сильно.
Еын, лёжа на животе и в очередной раз пролистывая статьи в Интернете то о политике, то об экономике, думала только о том, что наверняка всё же поднимется в один прекрасный день, когда истечёт срок, и действительно явится перед глазами Мин Юнги, потому что просто не выдержит. И плевать ей будет на то, что он мог спланировать это с самого начала, и на то, что опять поставит это кошмарное условие, заставляющее чувствовать себя в клетке. Не плевать было только на то, что она страшно в нём нуждалась: почти как в воздухе, почти как в еде и во сне. А ещё было страшно от того, что она сама могла вдруг оказаться ему не нужна.
Дверь хлопнула, закрываясь, и Еын закатила в недовольстве глаза, переставая на секунду болтать согнутыми в коленях ногами.
— Ты вообще научишься стучаться когда-нибудь? — хмыкнула она. — А если бы я переодевалась? Пришлось бы выколоть тебе глаза после этого.
Хосок на удивление ей не ответил, и девушка фыркнула, лениво опираясь на локоть и вопросительно оборачиваясь. Да только так и замерла. Потому что на пороге её комнаты, лениво привалившись к дверному косяку, стоял вовсе не Чон Хосок, и Еын сглотнула, не находя в себе сил ни на что другое.
Сердце громко ухало в груди и отдавалось в ушах, мысли путались и сменяли друг друга почти в панике, а ей самой очень сильно хотелось протереть глаза, чтобы убедиться в том, что Мин Юнги — вовсе не плод её воображения.
— Кто врывается к тебе без стука? — спросил он привычно хрипло, а у неё от одного только этого в животе что-то сладостно потянуло. — Если это не женщина, действительно стоит выколоть ему глаза.
Мужчина двинулся без лишних слов вперёд, не забыв предварительно щёлкнуть замком на двери, а Еын вся подобралась, разворачиваясь на кровати к нему лицом и во все глаза продолжая следить за ним: за тем, как он снял с плеч пальто и скинул его на стул, как, осматривая комнату, двинулся дальше, расстёгивая на манжетах рубашки запонки и закатывая рукава по локоть, как ослабил узел галстука, посмотрев на неё остро, и как прищурился, дёрнув на себя ремень, заставляя Еын вздрогнуть и отползти чуть дальше по кровати. Юнги ничего не говорил, лишь сверлил её каким-то непонятным взглядом, а она честно не знала, чего от него ожидать, и что стоит сказать сейчас, чтобы заполнить эту непонятную тишину. Девушка к этой встрече была совсем не готова, а потому только непонятно дрожала, наблюдая за тем, как движется в её сторону Мин Юнги, медленно — будто специально — вытягивая ремень из брюк.
— Хосок сказал тебе? — едва слышно спросила Еын и засмущалась того, как слабо прозвучал её голос.
Мужчина остановился и прищурился, полностью вытаскивая ремень и, к вящей радости девушки, отбрасывая его куда-то в сторону. Она правда не знала, чего должна ожидать и как должна поступить, а потому чувствовала себя неуютно, неудобно и крайне неловко, ощущая, как дико скачет у неё всё внутри, сводя с ума и организм, и её саму.
— Так он всё же приложил руку? — хмыкнул понимающие Юнги. — Стоило догадаться, что ты оказалась здесь не по собственной инициативе.
— Тогда как ты узнал? — нахмурилась Еын, чувствуя себя виновной в том, что так неосторожно раскрыла собственного помощника.
— Ты ужасно нравишься всем встречным мужчинам, хотя ведёшь себя просто отвратительно, — проговорил он, остановившись прямо перед ней. — Но с женщинами не ладишь совсем.
— Мирэ, — выдохнула тут же девушка, а потом слишком быстро оказалась поймана за лодыжку и притянута на самый край кровати. Она вскрикнула невольно, а затем вцепилась в рубашку Юнги, едва только тот оказался страшно близко. — Твоя бывшая подстилка. Стоило догадаться, что она доложит тебе, наплевав на всё остальное.
Мужчина ухмыльнулся крайне довольно, едва подался вперёд, заставляя Еын опрокинуться на кровать, и навис сверху. Его рука моментально оказалась на талии под тонкой майкой, а девушка чуть не задохнулась от переполнивших её чувств от одного только этого. Она вдруг поняла, что даже предположить не могла о том, насколько сильно скучала по нему.
— Ты ревнуешь? — спросил он тихо, медленно заскользив ладонью вверх, а девушка вспомнила слова Чон Хосока, сказанные около недели назад, и усмехнулась, сощурив глаза, в ответ.