Когда в комнату вернулся парень, мысленно прозванный Глазастиком из-за действительно больших круглых глаз, она как раз закончила с едой и протянула поднос ему в руки. Он, кажется, даже старался на неё не смотреть, взгляд отводил долго и упорно, будто она его в статую превратит, едва их зрачки столкнуться, и Еын прыснула невольно, думая о подобном. Её правда чурались и обходили стороной, с ней не разговаривали и даже не смотрели в её сторону, будто на дворе пятнадцатый век, а она чумная — не меньше.
— Как думаешь, можно порезать вены упаковкой от таблеток? — громко спросила Еын, едва только парень оказался у самой двери. Он развернулся так резко и быстро, да ещё и с таким видом, будто она не спросила, а уже это сделала, что девушка не выдержала и рассмеялась, наблюдая за перепуганным лицом. — Да расслабься ты, не собираюсь я самоуничтожаться. Но вот ты так напугался, что я теперь не усну спокойно, — Еын поднялась медленно с кровати и наклонила голову набок. — Вряд ли ты так переживаешь за меня. У тебя приказ такой? Мин Юнги сказал тебе следить, чтобы я не убилась?
Глазастик вылетел за дверь с такой скоростью, ещё и хлопая ею за собой оглушающе громко, что девушка застыла посреди комнаты с распахнутыми от удивления губами. У неё действительно никогда особо с парнями не ладилось, но настолько — ещё ни разу.
— Вот и поговорили, — выдохнула она и спрятала ладони в задние карманы джинсов, думая, что никогда, наверное, мужчин не поймёт.
***
Спустя пять дней не изменилось ровным счётом ничего, кроме спавшей температуры, переставших литься из носа соплей и закончившегося мыла.
— А что ты так смотришь? — фыркнула Еын недовольно, когда получила полный недоверия взгляд. — У меня нет ни стиральной машины, ни порошка. Предлагаешь мне ходить в несвежей одежде и вонять на всю комнату? Можно подумать, я не кусок мыла прошу, а миллион долларов наличными.
Мужчина только вздохнул тяжело, забрал у неё поднос и скрылся за дверью, не проронив и звука. Это не изменилось тоже — её по-прежнему игнорировали все и каждый. И в этот раз так поступал даже Мин Юнги, ни разу за всё время не соизволив явиться, чтобы позлить её и потребовать какую-нибудь новую информацию. Еын уже даже подготовила давно порцию того, что выплюнет ему в лицо следующим, а тот никак не являлся за добавкой.
Зато к вечеру этого дня, когда она глазела на часы, вернувшиеся на её запястье с широкой руки щедрого и гостеприимного хозяина дома, и думала о том, что ужин удивительно задерживается, к ней заявился тот, кого увидеть она ожидала меньше всего на свете.
Парень к широко улыбающемуся рту приложил палец, призывая к тишине, но Еын и без того слова вымолвить не могла, лишь глупо приоткрыв губы. Она заметила в его руках поднос с едой, заметила совершенно нетипичные для него рубашку и брюки и такой знакомый блеск в глазах, что только обессиленно топнула ногой, нахмурила брови и одним только взглядом попыталась донести всё то нецензурное, что плескалось в голове. Еын, наконец, поняла, что произошло и почему всё в квартире его было перевёрнуто вверх дном, почему спустя пару дней ей на телефон со скрытого номера пришло короткое «Я жив», почему он не объявлялся вот уже два месяца, хотя прежде и дня не выдерживал, чтобы не позвонить или написать, и почему, наконец, со столь долго нерабочего номера раздался вдруг звонок, едва по её душу явились.
— Ты работаешь на него, говнюк! — громким шёпотом объявила Еын, а Минхо почесал затылок так, словно такая их неожиданная встреча — лишь закономерность.
— У меня не было особо выбора, — ответил он таким же тоном, поднос опуская на пол прямо рядом с дверью, — меня взяли за глотку.
— Скорее, за яйца, раз уж ты здесь. За глотку тебя брали и раньше — и ничего, продолжал это своё «соло».
— Я тоже страшно рад тебя видеть, — с сарказмом протянул Минхо, подходя ближе. — Прости, целоваться не будем, у меня герпес.
Еын выпучила глаза от подобной откровенности, отвыкнуть от которой действительно успела всего за пару месяцев, и невольно опустила взгляд на ширинку парня, тут же получая щелбан в лоб.
— Да не там, извращённая твоя голова, — усмехнулся парень, пока она тёрла недовольно кожу и глядела на него исподлобья. — Не видишь что ли? — ткнул он на свою нижнюю губу, где красовалось едва выделяющееся покраснение.
— Опять с кем-то на морозе сосался? — фыркнула Еын.
— А ты опять ревнуешь? — сощурился в ответ Минхо.
Она успела сосчитать в уме буквально до трех, прежде чем они одновременно подались вперёд и столкнулись в объятиях. Еын крепко обняла его за шею, успев соскучиться невероятно сильно, и засмеялась невольно, когда почувствовала, что парень оторвал её от земли, руки стиснув на талии.
— Это ведь не ты сказал ему, кто я и где меня искать? — тихо спросила она на самое ухо и получила ответ, который заставил выдохнуть спокойно:
— Это Онмин, — Минхо отпустил её на пол и посмотрел серьёзно, вмиг становясь самым красивым парнем из всех, кого Еын знала. А ещё ему, оказывается, невероятно шли рубашки. — Прости, я узнал слишком поздно.
— Ты поздно позвонил, — нахмурилась она, легко ударяя его по плечу. — Причём, опоздал на два месяца. Не думаешь, что стоило сказать чуть больше, чем «Я жив»?
— Волновалась обо мне? — улыбнулся он, вновь начиная походить на деревенского дурочка, и Еын вздохнула наигранно тяжело.
— Волновалась бы больше, не паясничай ты так сильно.
Она на самом деле страшно рада была видеть Ан Минхо. Он самый настоящий баловень судьбы, недотёпа, дуралей и казанова, но вместе с тем добрый, сильный, понимающий и действительно верный друг — тот самый, кого не стыдно назвать старшим братом и кричать капризно «оппа!», когда он лапшу на уши вешает очередной девушке. Еын их не жалко было совсем — они, выходит, достаточно глупы, чтобы вестись на его излишне слащавые речи и симпатичную мордашку, поэтому лишь смеялась снова и снова, когда Минхо разрывал отношения с очередной девицей и хмурился, выслушивая их обвинения и слёзы. Он никогда не обещал им ровным счётом ничего, и Еын фыркала недовольно, скрещивая руки на груди и припечатывая: «Сама придумала — сама обиделась». Но на Минхо это не действовало никогда, и он всё равно продолжал страдать, чувствуя себя виноватым и сопли сморкая именно в её жилетку, которая уже просто не выдерживала.
— Ну так, — склонила Еын голову набок, — как ты здесь оказался?
— Конкретно здесь или вообще здесь? — ухмыльнулся он, обводя руками пространство комнаты.
— Начинай с самого начала, — благодушно кивнула девушка, падая обратно на кровать и хлопая по матрацу рядом с собой. — С того самого, где решаешь работать на Мин Юнги.
Минхо присел рядом, упёрся локтями в колени, лицу придавая задумчивое выражение и действительно рассказал всё: про то, что опять накликал на себя беду в виде полиции и обыска, про то, что на этот раз не успел спрятать всё то, что нужно, про то, как скрывался полторы недели и именно поэтому не мог выйти на связь, про то, как встретил «господина Мина» — Еын в этот момент сморщилась, чувствуя фантомную зубную боль, — и как тот едва ли не за шкирку вытащил его из участка, куда до этого притащили патрульные, которым он попался абсолютно бездарно и глупо.
— Он нормальный мужик, серьёзно, — заявил Минхо и нахмурил брови. — По крайней мере, он первый, на кого я не против поработать. Это о многом говорит, а?
Еын вздохнула, не зная, что ответить. Минхо действительно был страшно избирательным во всём, кроме девушек, и будь Мин Юнги женщиной, она бы даже не сомневалась, в чём тут дело. Да вот только он совершенно точно мужчина.