Ее вторая сестра и брат чувствовали себя такими же несчастными, и все трое пытались избежать хаоса в доме, прячась в своих спальнях или уходя в дом своих соседей или бабушки с дедушкой. Они очень редко ощущали себя семьей. Вместо этого было много криков, хлопанья дверьми и слез, они редко собирались за столом, чтобы поесть всем вместе. Если бы не их бабушка с дедушкой, Катлин, ее брат и сестры голодали бы по несколько дней подряд. Только благодаря им у нее была чистая одежда и временная передышка от страха перед тем, что должно произойти в ее доме.
Когда Катлин училась в последнем классе средней школы, ее мать отправилась на лечение. Когда мать вернулась, она все еще закрывалась в своей комнате. В их доме все еще редко беседовали, на столе часто появлялось пища, а наркотики и алкоголь исчезли. Хотя Катлин все еще не знала, окажется ли кто-нибудь дома, когда она придет из школы, постепенно она стала испытывать меньше страха, что ее мать умрет и что все исчезнут и никогда не вернутся.
Несмотря на то, что мать бросила пить, битва Катлин была еще не закончена. Хотя их отец ушел, она все еще иногда встречалась с ним по выходным, когда он был достаточно трезв, чтобы приехать к ней домой. Когда он приезжал последний раз, чтобы повидаться с детьми, то был пьян и по пути попал в аварию и погиб. Катлин всегда мечтала, что однажды он придет за ней, и она уедет из дома и начнет новую, совсем другую жизнь. Когда отец умер, эта мечта умерла вместе с ним.
В старших классах у нее обнаружилось расстройство питания, за которым последовали несколько случаев злоупотребления алкоголем. Когда она училась в колледже, у нее начались приступы панического расстройства и сильной тревоги, из-за которых она несколько раз попадала в больницу, где находилась под надзором с целью предотвращения самоубийства. Ее семья была обеспокоена ее состоянием, но не знала, как ей помочь. Ее мать, которая стабильно шла на поправку, знала, что Катлин, возможно, придется жить со своими неврозами страха до конца своих дней, так же как она жила с алкоголизмом, но девочке потребуется самой искать помощи.
Хотя состояние Катлин усложнялось множественными страхами, они все сплетались в один основной страх — остаться одной. Будучи молодой женщиной, Катлин решила, что она не достойна любви, потому что никогда не получала подтверждения того, что она — важный член семьи. Она столько лет боялась, что вся семья покинет ее, не сказав, куда они уходят. Иногда ее мысли были еще более ужасающими: они могли намеренно не сказать ей, куда уходят.
Жизнь с такими сильными страхами более чем двадцать лет ослабляет характер. Когда Катлин появилась в моей жизни, я ясно понимала, насколько слабым был ее дух. Она искала помощи, чтобы продолжить свою борьбу за то, чтобы чувствовать себя достойной, но еще не решилась производить перемены, которые могли понадобиться, чтобы перейти от «знакомого» места к лучшему.
Но она уже делала попытки, предпринимая случайные шаги, стараясь сделать так, чтобы действия и слова других не оказывали на нее влияния. Такое поведение было основной переменой для нее. Она прожила свою жизнь, позволяя сказанному в ее адрес определять чувства. Она ощутила уверенность почти сразу, как только поняла, что может брать на себя ответственность за то, как она себя чувствует и как реагирует на ситуацию, но она также поняла, что это не просто.
Посещая собрания сообщества «Взрослые Дети Алкоголиков» («ВДА»), Катлин поняла, что ее самооценка сильно отличалась от оценки, которую давали ей окружающие. Она не против критики, но осознала, что слова в ее адрес обычно характеризуют того, кто критикует, лучше, чем ее саму. Это знание позволило ей избавиться от гнета критикующих. И способность жить свободной от критики и мнений других людей дает ей то, что она описывает как чувство легкости. Для нее всегда было непостижимым предположение, что она когда-нибудь сможет ощутить себя свободной от хаоса. Свободной быть самой собой, свободной от мучительного беспокойства большую часть времени, свободной следовать своим интересам, а не чьим-либо еще. Она говорит, что это подобно перерождению.
Прогресс, которого она достигла на собраниях «ВДА», также позволил ей оставить свои сожаления о том, чего она не имела, будучи ребенком. Обида иногда закрадывается вновь, особенно если она чувствует себя отвергнутой другом или коллегой, но она способна овладеть собой, используя методы программы оздоровления. Ее более не преследует чувство, что она везде чужая. Она знает, что в ее группе «ВДА» она не только своя, но у нее еще и есть история, которую могут понять все члены группы. У нее также хорошо получается нести с собой это чувство приобщенности во многие ситуации, которые прежде повергли бы ее в ужас.