От автора: С новой неделей вас, мои дорогие читатели!
На этой недели буду выкладывать главы ночью.
Книга близится к финалу и я сама очень переживаю за героев.
Спасибо, что вы есть в моей жизни!
23.2 глава
3 декабря 1804 года
На следующий день, после коронации, начались массовые гулянья. Дневной концерт перед Тюильри, танцы на Плас де ла Конкорд, раздача на улицах семидесяти пяти тысячами серебряных медалей, разбрасываемых герольдами.
Шум с улицы мешал отдыхать. Бал для знати начнется после девяти вечера и продлится до рассвета в замке Сен-Клу. А сейчас я должна была хорошо выспаться, но проснувшись утром, так не смогла заставить себя закрыть глаза.
— Мира, — тихонько позвала горничную, зная, что та услышит меня во всех уголках дома. Горло саднило, хотелось хорошенько прокашляться, но боясь гнева Волуара, сдержалась. Как он вчера ворчал. Не на меня конечно, на ситуацию в целом. Домой я вернулась на руках мужа, укутанная с вой полу-шубок и его пиджак. Крупная дрожь отстукивала зубами, а Жерар был горячим как печка, я не могла оторваться от него. Дома нас ждала Мира с горячей ванной. Отпаивая меня горячим чаем, горничная сетовала на условия в соборе. Уже в постели, с грелками под боком, я заснула чутким сном. Волуар заходил несколько раз, касался моего лба, давал указания продолжать отпаивать целебным отваром. В полудреме пила благодаря Мире.
— Ситроя, утро доброе, как Ваше самочувствие? — лицо горничной склонилось надо мной.
— Мира, а мой муж дома? — сдерживая кашель, поинтересовалась.
Та покачала головой, и я сев, закашлялась. Неприятные ощущения отступили, и я блаженно улыбнулась.
— Я об этом мечтала половину утра, теперь можно и собираться, — привстала, но была остановлена девушкой.
— Нет, ситроя, хозяин запретил Вам вставать. У Вас вчера был жар и Вам надо лежать, выздоравливать.
Насупившись залезла под одеяло, недовольно глядя на девушку.
— На бал поеду, я в Париж ехала не в кроватях валяться.
По усмешки Миры поняла, что ляпнула глупость. Засмущавшись постаралась оправдаться.
— Мир, я не это имела в виду. Я чувствую себя превосходно, да горло саднит, но мы же с собой взяли мятные леденцы. Буду весь день рассасывать, они уберут боль. Хотелось бы прогуляться по Парижу. Посмотреть на достопримечательности столицы.
На мой проникновенный монолог, горничная только покачала головой.
— На улицах Парижа большая давка. Ситроян, не отпустит Вас в самую гущу посторонних. Наберитесь терпения, Ваш чай и завтрак остывают. Граф просил Вас накормить, перед своим отбытием, — на мои колени опустился поднос.
Работая приборами, задумалась. А не оставит меня Воулар дома? Скажет, что я болею, а сам уедет на бал. Это вполне вероятно, но не желанно мной. Буду переубеждать.
Весь день я лечила горло, параллельно собиралась на бал в Сен-Клу. Мой образ почти не изменился, то вместо бежевого платья я одела мятное с золотой тесьмой под грудью, длинные перчатки и диадему заменила на золотой обруч. Довольно покрутившись перед зеркалом, столкнулась взглядом с молчаливым оборотнем.
Мужчина стоял в дверях в закрытой позе. Одет в черный фрак, белый жилет, панталоны, и неизменно черный шелковый шейный платок. Любимый у супруга. И вновь небрежно завязанный, будто мы не на бал идем, а дома сидеть будем. Подойдя к Волуару, поправила ткань на шее мужа. Удовлетворена работой, похлопала по плечу графа Монпелье по плечу, призывая к вниманию. Умеет он превращаться в статую. Лед глаз блестел в лучах зажжённых свеч. Мужчина хотел что-то сказать, но я спохватившись, взяла его за руку и повела к выходу, причитая:
— Опаздываем граф, некогда стоять, из-за гуляний будем ехать дольше.
Уже перед дверью позволила накинуть на свои плечи полу-шубок, и вновь вижу как Волуар хочет что-то сказать. Закутавшись, быстро вышла на улицу, со словами:
— Я тут подожду, жарко дома.
Дверь, разделяющая нас прикрылась, и я не сдержавшись хихикнула. Пока идет все по моему спонтанному плану. Я честно готовила аргументы, но решительный взгляд Волуара, дал толчок к моей импровизации.
Пока ехали к замку, я бросала встревоженные взгляды на молчаливого мужа. Ох, не нравится мне его загадочность. Может мы едим в госпиталь, а не на бал? В этом не было необходимости, в ридикюле лежат леденцы. Я всегда смогу ими воспользоваться. И горло не тревожило пока… Я здорова, надо убедить Волуара.
— Жерар, в моей родине есть один интересный способ решить спор, — мужчина с интересом взглянул на меня, — если возникает какой-то спор, двое становятся у края фьорда и стоят под потоками пронзительного ветра. Первый ушедший, проигрывает. Вы знаете, не понаслышке, о моей упрямости. Я много раз стояла на краю и ловила руками ветер. Продувало так что, срывало шапки. Отец всегда отчитывал меня после. Но споры я выигрывала. Вчерашний сквозняк мне не причинил вред, — закончила ностальгировать.
— Белль, — позвал муж, — Я верю. Если мне не понравилось твоё состояние, остались бы мы дома. Вместе. Одному там мне делать нечего.
От признания графа сначала погрустнела, ведь он мне поддавался, а на последних словах покраснела. Приятно знать, что без тебя не хотят ехать на бал.
Замок Сен-Клу встретил нас сотнями огнями. П-образное строение было построено еще при Екатерине Медичи. Переживший несколько реконструкций, сейчас являлся императорской резиденцией, так как Версаль стал музеем. Именно здесь произошёл государственный переворот, о котором рассказывал Ганс. И в котором участвовал Жерар, ловя нерадивых депутатов. У меня дух захватывало от осознания значимости замка для нас всех. В нём создавалась история моей любимой Франции.
Сам бал проводился в галерее Аполлона. Сорока пяти метровая галерея, занявшая всё правое крыло, покрыта росписями Пьера Миньяра. В глубине галереи стояло два трона для императорской четы, у стен располагались столы с напитками и диванчики для отдыха. Горело множество свечей, играл оркестр. Верхушка французского общества уже во всю развлекалась: одни общались, другие танцевали, третьи отдыхали на диванах. Несмотря на зиму в галерее было тепло.
— Белль, — дыхание мужа щекотало кожу за ушком. — Постарайся оторвать свой взор от работы Миньяра, нам стоит поприветствовать императора.
Отдав вещи слугам, приняла руку Жерара, направились прямо к тронам. Правящая чета занимали свои места и общались со своими подданными. Бонапарт был одет в бело-золотой фрак с красной мантией на плечах, на голове золотая лавровая корона. Жозефина подобрала платье в тон фрака супруга, на ее голова тиара с камеями украшена жемчугами. Женщина обмахивалась веером.
Подойдя к тронам, услышала громкий голос обер-церемониймейстера:
— Граф Монпелье, глава дома Волуар, опекун графини Безье с супругой!
Прикусив язык и заодно подавив желание стукнуть нахала чем-то тяжелым, присела в глубокий книксен. Жерар стоял рядом в поклоне.
Император сделал жест ладонью, и мы выпрямились. Десятки пар глаз внимательно рассматривали меня. Большинство с любопытством, остальные меня не волновали в этот момент. Повыше подняла подбородок, прямо смотрела на пару.
— Жерар, я рад видеть вас сегодня, представьте нам свою супругу, — нетерпеливо потребовал император, светлые глаза которого ощупывали каждую деталь моего образа.
— Аннабель де Волуар, моя Луна и главный опекун, нашей дочери, юной графини Безье, — гордо представил меня муж. Невольно расплылась в улыбке. Жерар сделал акцент на моей главной роли в истории с Кенной. За это я ему безгранично благодарна.
Жозефина наклонилась к мужу и прикрывшись веером что-то тому зашептала. Император кивал словам жены неотрывно следя за мной.
— Ситроя Волуар, я восхищен Вашим добрым сердцем. Без Вашего вмешательства, мой двор утратил бы дом Меркёр, — похвалил меня император.
— Муж, мой. Ситроя Волуар, любит во все вмешиваться, благодаря ей, я вчера осталась цела, — лукаво глядя на меня сказала императрица, обмахиваясь веером. Бонапарт на ее реплику ответил кивком.