На языке вкус железа, будто кровь пошла носом, то же самое было, когда умер отец.
После травмы он не поднялся.
Мать так и осталась в цирке, она говорила: цирк – это жизнь. Я тогда мало что понимал, например, как жизнью может быть то, что убивает, что продолжает идти, когда ты падаешь вниз. Лишь позже я понял, что так и работает жизнь, как этот проклятый цирк – убивая старых, взращивая новых людей.
Я ненавидел этот вкус смерти на языке.
Сплюнул кровавые слюни, увидел себя в отражении одной из витрин. Если меня не поймают как вора, то как бездомного – точно уволокут. Мне нужно было домой.
Выйдя из-за пышных вазонов, я пошёл вниз по дороге, дальше, к старым домам, ближе к моему дому. Я был избит и одет как пьянчуга, мои руки в кровоподтёках, и ребро не давало дышать. Но это было нестрашно. Я хромал вниз по дороге, мимо кирпичных домов и цветочных витрин, мимо города, что уже никогда не будет моим – здесь меня уже сняли со сцены.
Я подходил к своим окнам, я почти что бежал. Будто, если прибавить шагу, можно опередить саму смерть или уклониться от смерти, будто она не догонит. Беги, беги быстрей!
У подъезда я оглянулся – здесь не было никого.
Поднимаясь по скрипучим ступеням, замирая на каждом пролёте, я прислушивался к каждому звуку, к каждому шороху тишины.
Лиан, должно быть, ещё спала. Хорошо бы переодеться и ничего ей не объяснять. Мне вдруг подумалось, что люди Майлза её не достанут, точнее, не будут пытаться. Зачем им собой рисковать?
Я взглянул на свой свитер – видок у меня был ужасный, да и запах – хоть мух трави. Она скажет, что «говорила», что как чувствовала всегда, так оно и случилось.
Я стоял напротив квартиры в ожидании её шагов, или чьих-то других шагов, я готов был или войти, или сигануть со ступеней, я уже был на старте, в любую из двух сторон. Нервы били по темени, кровь замирала в венах. Я слышал лишь, как чёртова муха билась о подъездное стекло.
Тишина.
Никакого движения, ни шороха, ни скрипа за дверью. Потянувшись к ручке двери, я открыл и вошёл и в ту же секунду понял, что квартира была не закрыта.
Ветер поднимал жалюзи, окна распахнуты настежь, на полу кухни – ящики, вытащенные из шкафов, разбросанная посуда, счета за квартиру и прочая мелочь.
– Лиан! – крикнул я в пустоту квартиры.
Они здесь уже побывали. В прихожей и коридоре – одежда вся на полу.
– Лиан! – Мой голос дрожал, как у ребёнка. – Лиан, я пришёл!
Я знал, что она не ответит, но всё продолжал её звать. Ходил от гостиной до кухни, минуя одну только дверь – дверь нашей спальни. Я знал, что там увижу, и не хотел заходить. Под кожей – нервная дрожь, в носу – запах смерти, смертью пропахли все стены, она затаилась в углах.
Я подходил к нашей спальне медленно, как только мог.
Через приоткрытую дверь виднелась смятая простынь, разбитые статуэтки и книги на полу. Я толкнул её, дверь заскрипела, встав на половине пути, вот и я так стоял – не двигаясь, не дыша.
Лиан сидела на стуле с руками, завязанными за спинкой. В уголке её рта – уже застывшая струйка крови, как и пятна на нашем полу. Голова запрокинута набок, шея кривая с продольным порезом. Я подошёл к ней ближе, закрыл мёртвые глаза и развязал запястья. Она упала на меня холодным грузом, подступающей тошнотой. Уложив её на кровать, я пошёл, пятясь, из спальни.
Собрав сумку с вещами, я разложил между одеждой все деньги, что спрятал в своих тайниках, засунул под низ пистолет. Я старался не смотреть на ту дверь, за которой уже остывало её убитое тело, я пытался не думать о смерти, которой был сам виной.
Забравшись в чугунную ванну, я смывал с себя кровь и запах – запах проклятой смерти. Тёр мочалкой кровоподтёки, давил на свежие синяки, дабы искупить своей болью боль, причинённую ей. За стенкой лежал труп Лиан, а я ловил тёплые струи. Пена стекала по телу, смывая с собой весь кошмар. Прошло только пять минут, а казалось, целая вечность. Переодевшись во что поприличней, я в последний раз взглянул на ту дверь. Мне нужно было бежать.
Моя машина, как и два дня назад, стояла у нашего дома, никто не знал, что она моя, даже люди Амаро. Я ездил без номеров, они были не мои, как, собственно, и машина. Она принадлежала некоему Патрику Лукашу – туристу из Чехии, он приехал к нам автостопом, а потом кто-то украл его кошелёк вместе с документами и ключами от этой машины. Это был дешёвый «Фиат».
Я взглянул на права владельца – да, сходства не было вовсе. Если меня остановят, лучше не предъявлять. До соседнего города – порядка двухсот километров, а оттуда и до Нью-Дема недалеко.