Пронзительный вопль раздался в ушах. Это вдова трясла его нервно за плечи, что-то несвязно крича. Он почти ничего не слышал и не чувствовал ничего.
Потом открылись ещё одни двери.
Начали кричать другие голоса, мужские вперемешку с женским.
Хорхе затащили назад и зарядили ему под дых, он скрючился на холодном полу.
– Чёртов псих! – только слышал он от кого-то – похоже, это был Берроу.
– Вы умалишённый, – вторил ему голос врача.
Но Хорхе уже всё равно.
Как же слипались глаза…
Перед ним – здание банка. Он ещё молод и свеж. Сколько ему? Пятьдесят? Да, пятьдесят. Тогда он не думал, как молод, тогда он думал, что стар.
Он стоит посреди улицы по направлению к зданию банка, в котором всё должно было сработать, как часы. Он и его напарник долго над этим трудились. Звук тикающего механизма раздался из его дипломата. Через полчаса всё будет готово. Может, раньше, как повезёт. Он идёт по вытянутой улице, раннее утро, ранний октябрь, никто ещё не проснулся, прошла только пара минут, как банк открыл свои двери.
У дверей он встречается взглядом с другим типом из шайки, ещё двое стоят на стрёме, он не знал их имён, только клички. Они стояли у входа, когда Хорхе с напарником вошли, его вроде как звали Сильвио, его скоро пристрелят.
Но пока он был жив, отыграл он по полной. Этот смуглый Сильвио дико вопил, заставляя всех лечь на пол, Хорхе стрелял по камерам наблюдения и по стойкам работников банка, чтобы никто и не вздумал нажать на тревожную кнопку. Никто ничего не нажал – Хорхе обходил всех, кто работал – их было всего четверо, три женщины и один паренёк, все они прижались к полу.
– Молчать! – крикнул Сильвио и выстрелил в воздух.
Хорхе не любил лишней стрельбы. Он покосился на полудурка, но промолчал.
Он знал, где было хранилище, и направлялся прямо туда с дипломатом, заряженным по полной.
Взрывом снесло не только дверь сейфа, но и целую стену за ним, она упала на улицу, рассыпавшись по кирпичам. Так было даже удобнее. Они распихали наличные по огромным мешкам. Раньше, когда Хорхе было двенадцать, в таких мешках он разгружал сахар, тогда он ещё не думал, что будет держать столько денег в руках. К разрушенной взрывом стене подъехал микроавтобус, они побежали к нему. Только проходя по развалинам из кирпичей, Хорхе увидел под ними два тела – маленьких девочек лет шести. Они лежали лицами вверх, в их длинные русые косы вплетены были красивые ленты, их белые тонкие руки торчали из-под обломков, а глаза, как большие озёра, безжизненно смотрели в него. Хорхе успел наклониться и пощупать их пульс – дети были мертвы.
Он всматривался в их белые лица, испачканные невинной кровью, и не мог поверить глазам.
– Приведи её поиграть, – вдруг сказала одна девчушка.
– Если ты её не отпустишь, она умрёт, – открыла глаза вторая.
Они смотрели на него не моргая и, кажется, улыбались ему.
– Я уже отпустил, – сказал Хорхе.
Девчушки закрыли глаза, наклонили головы набок, приняв свои прежние позы, и, не сказав больше ни слова, замолкли совсем.
Хорхе разлепил свои веки. Перед ним вопила вдова, Эд Берроу сидел напротив, обхватив колени руками, доктор ходил взад-вперёд.
– Он спятил, – сказал чей-то голос.
Хорхе уже не распознал.
– Старик просто крышей поехал! Так просто убить ребёнка!
– Я её спас, – еле вымолвил Хорхе, но его никто не услышал.
Хорошо, что у него получилось, безмолвно улыбался старик.
21
Полянский
– Значит, так! – Михаэль был прижат лицом к вонючей столешнице такой же вонючей рукой. – Или ты уматываешь отсюда, или мы тебя здесь же пристрелим. – А к затылку его был приставлен его же собственный пистолет.
Тридцатью минутами ранее он обнаружил преследуемую машину брошенной на обочине главной трассы. Неподалёку он увидел, как ему показалось, заброшенное здание старого мотеля с наполовину перегоревшей вывеской, но, присмотревшись получше, он разглядел несколько припаркованных траков.
Нужно было вытащить девчонку оттуда, думал он, проезжая к мотелю через заросли высокой полыни. Ещё ни одно из его заданий не было таким долгим. За исключением того, когда он зашёл не в тот дом, где бедолага готов был сказать ему что угодно, лишь бы тот от него отстал, вот только несчастный и вправду не знал ничего. Это была единственная оплошность, которую допустил Михаэль.
Но и сейчас ошибки не должно было быть. Видит Бог, если ещё раз он пойдёт на такое задание, то караулить дом будет с ночи.