– Время, – сказал доктор, – у нас его не так много.
Трэвис вздохнул и открыл дверь.
С последних сидений плацкарта на нас смотрели испуганные детские глаза. У дверей два убитых пассажира. Одного из них я узнал.
Я взглянул на Трэвиса, он стиснул зубы.
– Мне очень жаль, – сказал я.
Трэвис подошёл к телам, над одним он склонился и поцеловал парня в лоб. Другому закрыл глаза. Этим другим был Эван.
Пройдя ещё немного, мы увидели ещё три трупа. Скорее всего, пассажиры вагона. Двое мужчин и одна женщина, всем не более сорока.
Другие места также испачканы кровью, но были пусты.
Мальчишка всё это время испуганно глазел на нас. Полянский подозвал ребёнка к себе. Но тот не спешил идти.
– Где все остальные? – подошёл я к нему.
Ребёнок только пожал плечами.
– Здесь были только они?
Он завертел головой.
– Сколько было людей? – Я взял ребёнка за руку. Мальчишке около пяти.
Он показал десять пальцев и ещё один.
– Ты что, их сосчитал? – усомнился Полянский.
Ребёнок кивнул.
– И где остальные? Исчезли? – спросил я.
– Что за бред, – посмотрел на меня Полянский.
– Раньше тоже тела исчезали, – сказал я.
Полянский смолчал.
– Исчезли, – сказал мальчишка с сильным французским акцентом, – и папа исчез.
– Папа, – повторил я, – он, наверное, просто пошёл тебя искать…
Мальчишка пожал плечами, на его глаза навернулись слёзы. Кто его знает, что здесь произошло, думал я, может, отец спрятал ребёнка и погиб сам… Да, наверное, так и было.
– Папа не погиб, – будто прочитал мои мысли мальчишка.
– Конечно нет, – сказал я.
– Он исчез, как и все другие, – стоял на своём ребёнок.
– Ты же просто заснул, ведь так? – перебил нас Полянский. – А когда проснулся, их осталось трое и ещё эти двое у двери.
Ребёнок кивнул.
– Вот видите, – шепнул мне доктор, – тела не исчезли, их просто сбросили с поезда, пока ребёнок спал.
– Зачем террористам избавляться от тел? – шепнул я в ответ.
– Откуда мне знать?
Ребёнок заплакал.
– Отстаньте уже от мальчишки. – Трэвис отошёл от тел друга и брата, пытаясь скрыть слёзы.
– И правда, – опомнился я, – ты не бойся. Сиди здесь тихо. – Я посадил ребёнка на одно из чистых сидений. – А лучше залезь под него.
Мальчишка кивнул.
– Ты же умеешь в прятки играть?
Тот кивнул ещё раз.
– А мы скоро придём.
Нехорошо было врать, тем более ребёнку – я не знал, когда мы вернёмся и вернёмся ли вообще, я не знал, можно ли было его оставлять, но таскать с собой было ещё опасней. Мы оставили мальчишку в вагоне с трупами на местах, с трупами у двери и двинулись дальше.
У выхода я оглянулся. Мальчишка так и лежал под сиденьем, положив голову на ладошки и, кажется, засыпал.
– Даже не думайте, – понял меня Полянский, – не сейчас. Мы вернёмся за ним на обратном пути.
Впереди нас ждала только кабина машиниста и тот самый голос, оборванный в динамике связи. Глаза Трэвиса были полны надежды, казалось, ей, этой самой надеждой, он хотел перекрыть то горе, в котором сейчас пребывал. Пока мы шли через весь этот поезд, ни один динамик, ни в одном из вагонов так и не заговорил. Я думал о спятившем Хорхе и о несчастной Хосефе, мне так и не удалось узнать, кем же она была.
Яхве воздаст, – крутилось в ослабленной памяти, – вот только кому он воздаст и за что? И был ли он здесь вообще…
26
Хосефа
Хосефа долго вынашивала свой план, ещё с того первого раза, когда он пригласил её в спальню протирать подоконники и полы. Она не заметила, как он подошёл сзади, а после уже не смогла ничего изменить. И так повторялось бесконечно долго. Каждый раз, когда она хотела сбежать, он находил её снова, один раз сильно избил, в другой – пригрозил тюрьмой.
– Ты знаешь, что сейчас в твоей сумочке? – шептал он ей на ухо. – Правильно, там наркотики. А ты даже не знала. Как думаешь, на сколько это потянет?
Со своей женой он спал по-другому, она как-то вошла в их спальню, совсем неудачно зашла. Миссис Майлз кричала тогда, что нужно её уволить, Хосефа молилась, чтобы так и произошло, но хозяин не разрешил. Никто не избавляется от потехи, пока она ему не надоест. Хосефа боялась его невозможно. Он снился ей по ночам, в каждом кошмаре, он был её адом, нескончаемым страхом… А как с ним бороться? Только убить.
До того как переехать из своей деревушки в город, она жила в частном доме и время от времени резала кур. Конечно, шея мистера Майлза ничуть не походила на куриную шею, но и отрезать ему голову ей не пришлось. Она точно рассчитала, куда надо ударить, чтобы с первого раза и насмерть. Но одного удара ей показалось мало для такого ублюдка, как он. Она опомнилась, только когда услышала за дверью шаги. Тогда-то и увидел её незнакомец, тогда она и выпрыгнула из окна.