– Что происходит! – кричал Колин.
Полянский с трудом поднялся и посмотрел в окно.
Состав давал крен, мы были на повороте.
– Что там?
– Взорвался последний вагон, багажный, – сказал доктор.
Нас будто кипятком обдало.
– Они подключили взрывчатку к регулятору скорости! – понял Трэвис. – Снизимся ещё на одно деление – взорвётся и следующий вагон!
– Может, перевести пассажиров из нашего вагона сюда? – предложил я.
– А может, нам повезло, что взрывом не снесло поезд с рельсов? – прокричал Колин. – Вы думаете, мы переживём ещё один взрыв?
Я посмотрел на приборы.
– Пятьдесят километров в час! Недостаточно, чтобы спрыгнуть, а?
– Будет достаточно, – сказал Полянский.
– Для чего? – вылупился на него Колин. – Для того, чтобы разбиться насмерть? Тогда валяй, парень, прыгай. Я сразу после тебя!
– Никто разбиваться не будет, – сказал спокойным голосом доктор. – Поезд достигнет своей минимальной скорости вон на том участке пути.
Мы прильнули к окну.
Примерно через километр виднелся подъём в гору.
– На самой верхней точке скорость может достигнуть двадцати километров…
– Может и меньше, – кивнул Трэвис.
– Зато вниз он помчится на всех порах, – смотрел я на крутую возвышенность.
– Мы успеем сойти до того!
– Вы понимаете, что нужно успеть вывести всех? – Колин смотрел на нас.
– Другого шанса у нас нет!
Мы выбежали из кабины.
– Трупы мы сбрасывать, надеюсь, не будем? – спросил доктор, входя в вагон.
– Одно тело – одна спасённая жизнь. Нет времени, – сказал Трэвис.
Мы прошли весь вагон.
Мальчонку я так и не нашёл, хотя заглядывал под каждое кресло. Я даже вспомнил пару слов по-французски, но пацан не откликался всё равно.
– Я вспомнил какого-то мальчишку, – вдруг сказал Колин, догоняя меня. – Он был с отцом, тот прижимал его к стене, загораживая от террориста.
– Значит, отца его тоже убили?
– Не знаю, – пожал тот плечами, – я толком и не помню ничего. Этот чёртов газ будто ослабил память.
– Быстрее, Берроу! Мальчишка может быть в следующем вагоне, – кричал мне Полянский уже у двери в тамбур.
– Вы помните этого бедолагу из вашего вагона? – спросил я. – У него ещё убили жену.
– Да, – кивнул Колин, – и мы не знаем как. Она проснулась от пулевого ранения в ногу, потом отключилась, то теряя сознание, то опять приходя в себя. Мы потеряли её через пару часов. Этот бедняга так и сидел над телом.
– Её больше нет, – сказал я.
– Да, я же сказал, что она умерла.
– Тела больше нет, как и того бедняги – он выбросился из вагона, почти сразу, как мы вошли.
Колин замолчал и посмотрел на меня.
– Сам? – спросил он.
Я кивнул:
– Он крикнул что-то вроде – я иду к тебе – и спрыгнул. Мы не успели его остановить.
Колин молча шёл по вагону, вошёл в тамбур, остановился.
– Вы хотите сказать, – посмотрел он на меня, – что те, кто исчез, могли спрыгнуть и сами?
– Если были живы, то да. Трупам точно кто-то помог.
Вернувшись во второй купейный, мы стали будить тех, кто спал. Сон этот не был нормальным, потому и приходили они в себя не быстро. Трэвис прошёлся по каждому. Мне порою казалось, что бил он их по щекам уже больше от ярости, накопившейся за всё это время.
– Эй, полегче там, – крикнул ему Полянский, – нам надо разбудить их, а не прикончить.
Постепенно пассажиры приходили в себя, они будто и не понимали, что происходит. Их было четверо, и только усатый мужчина спросил, где террористы.
Другие так и шатались в беспамятстве.
– Времени собирать вещи нет, – сказал Полянский, вырвав у одной женщины сумку, – у поезда отказали тормоза, нам нужно будет спрыгнуть с него на ходу!
– На ходу? – удивилась она, смотря на него сонным взглядом.
– Если хотите умереть, можете остаться здесь.
Пока я будил пассажиров, пытался их посчитать. И мне показалось, что, когда мы отсюда выходили, спящих было больше.
– Вам не кажется, что пассажиров было больше? – спросил я Полянского.
– Нет, – огляделся он, – я не считал…
У меня путалось в голове.
– Голова идёт кругом, – сказал он.
– Да, у меня тоже.
Только выходя из вагона, я обернулся и понял, кого же в нем не хватало.
Нила Эмберга.
Ещё каких-то десять минут назад его тело лежало недалеко от тела убитого террориста, а теперь я не видел его. Только этот, обмотанный проводами, так там и лежал.
Я хотел спросить у Трэвиса, но того скрючило в тамбуре.
– Что с вами?
– Рука, – сказал он.
Убрав руку с плеча, он показал глубокий порез.
– Где это вы так?
– А кто его знает… Может, у кого-то был нож.