– Сюда, – сказал ты.
Я стряхнула с руки твои пальцы, отступила на несколько шагов. Ты повел меня через гостиную, где шторы были по-прежнему задернуты, пришлось поморгать, чтобы глаза привыкли к свету. С очередным шагом что-то вонзилось мне в стопу. Стало больно. На глаза навернулись слезы, я поспешно смахнула их, пока ты не заметил. Подняв ногу, я выдернула из нее маленький золотистый гвоздик вроде тех, на какие вешают картины. И мимоходом удивилась, зачем он нужен здесь, где на него нечего вешать.
Мы прошли что-то вроде крытой террасы с другой стороны дома. Ты открыл дверь, и я прищурилась от яркого света. Вдоль всего здания тянулась веранда. Я дохромала до плетеного дивана, повалилась на него, притянула к себе ступню и осмотрела красную ранку.
А когда подняла голову, увидела валуны. Огромные, гладкие и округлые, метрах в пятидесяти от дома, раза в два длиннее его. Они были похожи на горстку шариков-марблс, оброненных великаном. Два валуна побольше спереди, с глубокими расщелинами, и штук пять поменьше, тесно обступивших большие. Тонкие колючие деревья росли прямо из середины валунов и вокруг них, по краям.
Я глядела во все глаза. Эти камни разительно отличались от остального пейзажа, торчали из земли, будто большие пальцы. День клонился к вечеру, и спустя некоторое время я поняла: камни красные потому, что солнце озаряет их, придавая рыжевато-песчаной поверхности рубиновый оттенок.
– Это Отдельности, – сказал ты. – Так я их назвал. Они такие непохожие с виду… как будто… отделенные от всего остального, по крайней мере здесь, вокруг. Они одиноки, но они хотя бы все вместе.
Ты стоял рядом. Я поерзала, отодвигаясь от тебя, а ты взялся за торчавший из дивана стебель тростника и теребил, пока он не оторвался.
– Почему я раньше их не видела? – спросила я. – Когда бежала?
– Потому что не смотрела. – Ты оставил в покое тростник и поглядел на меня. Не дождавшись ответного взгляда, отошел к одному из столбиков веранды. – В то время ты была не в себе, поэтому мало что замечала.
Я вглядывалась в валуны, искала тропинки, проверяла, нет ли там чего-нибудь сделанного человеком. Какая-то пластиковая труба тянулась от камней до самого дома. И ныряла под дальний конец веранды, вблизи ванной. Возле основания камней виднелись равномерно расставленные деревянные столбы, как будто когда-то там находилась изгородь.
– А что с другой стороны? – спросила я.
– Ничего особенного. Почти то же самое. – Ты склонил голову набок, кивнул в сторону пыльной равнины. – Никакой это не путь к бегству, если ты об этом. Единственный шанс сбежать – это я. Тем хуже для тебя, потому что свой побег я уже совершил, прибыв сюда.
– А труба для чего? – спросила я, думая, что если она ведет к твоему дому, значит, за валунами должны быть и другие трубы, а значит, и другие дома.
– Это я ее проложил. Она для воды.
Ты чуть ли не с гордостью это заявил и похлопал себя по нагрудному карману, нащупывая что-то. Потом сунул руку в карман брюк и достал пакетик с сухими листьями и папиросную бумагу. Я обвела взглядом остальные карманы. В них что-то выпирало под тканью. Может, ключи от машины? Ты свернул длинную тонкую самокрутку и лизнул ее край, чтобы заклеить.
– Где мы? – снова спросила я.
– Везде и нигде. – Ты прислонился головой к столбу веранды и засмотрелся на камни. – Когда-то я нашел это место. Оно мое. – Ты задумался, изучая самокрутку. – Это случилось давным-давно. Я был тогда мальцом, пожалуй, вдвое ниже тебя ростом.
Я взглянула на тебя.
– Как ты сюда добрался?
– Пешком. Шел примерно неделю. Дошел досюда и упал.
– Совсем один?
– Ага. Эти камни дарили мне мечты… и воду, само собой. Оно особенное, это место. Я провел здесь недели две, устроил лагерь среди камней, выжил благодаря им. А когда вернулся домой, все изменилось.
Я отвернулась, не желая ничего знать о тебе и твоей жизни. Высоко в небе над нами кружила какая-то птица – крошечный крестик на бледном фоне из облаков. Я сжалась, чтобы сделаться как можно меньше, обхватила руками колени, притянула их к себе и попыталась удержать внутри страх, не дать ему с воплем вырваться наружу.
– Почему я здесь? – прошептала я.
Ты похлопал себя по карманам, вынул коробку спичек. Широким жестом указал на камни.
– Потому что это волшебство, здесь… красиво. И ты красивая… красивая Отдельность. Всё сходится. – Ты повертел самокрутку, зажав большим и указательным пальцами. Потом протянул мне. – Хочешь?
Я отказалась. Нет, не сходилось. Никто и никогда раньше не называл меня красивой.