Темпест взяла Страйкера за руку.
— Не спорь с ней, — тихо произнесла она, глядя в его потрясенные глаза. — Я счастлива ее подарку. Неужели ты не понимаешь? Всю мою жизнь я противостояла чужому мнению. Теперь ни мне, ни тебе не придется ловить шепот и косые взгляды за спиной.
Мы-то знаем, что поженились по любви: так пусть в этом убедятся и все остальные! Ведь ты так и так стал бы богачом! Знаешь, дорогой, теперь и я охотно вышла бы за тебя замуж ради денег! Двадцать семь миллионов на черный день — совсем неплохо!
Страйкер погладил ее по щеке, внимательно и нежно заглянул в глаза.
— Ты уверена? Мне самому эти деньги ни к чему. Черт возьми, просто не представляю, что делать с таким богатством!
Темпест поднесла его руку к губам и поцеловала:
— Ну, если тебя это так беспокоит, отдай деньги на благотворительность. Я переживу.
— Ты уверена?
Она снова поцеловала его руку:
— Конечно. Почти так же, как в том, что люблю тебя.
Не выпуская ее руки, Страйкер задумался об открывающейся перед ним свободе. Не зависеть от Уитни-Кингов… Самому растить детей, путешествовать вместе с Темпест, выручать ее, если понадобится, и не просить у других ни денег, ни транспорта… Сколько проблем решила своим подарком добрая женщина, беззаветно любившая свою внучку! Нет, Страйкер не предаст ее любовь. Он повернулся к адвокату.
— Хорошо. Я согласен. Что теперь?
Джонатан смущенно улыбнулся, хотя, находясь на работе, никогда не позволял себе проявлять эмоций. Еще минуту назад он был уверен, что миссис Темпест ошиблась. Она предупреждала его, что Страйкер будет возражать, но в конце концов уговоры Темпест возьмут над ним верх. И, как видно, оказалась права! Жаль, что она не дожила до этого дня!
— Теперь прочтите завещание, подпишите все бумаги и вступите во владение, чтобы я наконец смог уйти на покой.
Темпест звонко рассмеялась, чем немало удивила почтенного адвоката.
— Мерчи, да вы шутите!
Адвокат поднял брови:
— Я никогда не шучу.
— Простите, мне показалось, что вы шутите, — давясь от смеха, пробормотала Темпест и открыла завещание.
Джонатан бросил взгляд на первую страницу документа.
— Надеюсь, дорогая, что брак поможет вам осесть на одном месте и зажить нормальной жизнью. Так полагала и ваша бабушка.
Темпест вскинула голову, и заходящее солнце заиграло в ее рыжих кудрях.
— Бабушка считала, что после свадьбы я остепенюсь? Быть не может!
— Нет, она не говорила прямо в таких выражениях, хотя я неоднократно ее спрашивал. — Он нахмурился, припоминая точные слова своей давней клиентки. — Помнится, она ответила мне так: «Если у Темпест хватит здравого смысла вцепиться в Страйкера и притащить его в алтарю — а я знаю, что рано или поздно это случится, — брак поможет ей разобраться в себе и понять, чего же она хочет».
Страйкер, не выдержав, закинул голову и громко расхохотался. Несколько раз он встречался с Темпест-старшей и каждый раз восхищался ее острым языком. Он беззаветно любил ее внучку — одного этого было бы достаточно, чтобы старушка заслужила его вечное уважение. Но теперь он был поражен ее проницательностью и умом. В первый раз после появления адвоката Страйкер вздохнул свободно. Деньги его мало интересовали; он радовался, что их с Темпест будущее теперь свободно от взаимных счетов и тягостных недоразумений. Если бы Темпест-старшая оказалась сейчас в комнате, Страйкер, наверно, обнял бы ее и от души расцеловал — и пусть чопорный адвокат думает об этом что хочет!
Страйкер стоял у окна своего нового кабинета. Желтели листья в саду, дорожка, посыпанная гравием, вела от задней калитки к конюшне. Воплощение спокойствия, богатства и красоты. И все это великолепие теперь принадлежит ему. Он должен быть доволен.
Женщина-дизайнер, нанятая Темпест, закончила работу на прошлой неделе. Вдвоем с Темпест они потрудились на славу; комнаты стали уютными, одновременно оставаясь просторными, светлыми. В них не было безликого холодка, который Страйкер встречал во многих богатых домах. За эти несколько недель Темпест сумела превратить особняк на вершине холма в настоящий дом.
Страйкер беспокойно повел широкими плечами. Он должен быть счастлив. Что же не дает ему покоя? Темпест любит его; она весела, ласкова и доверчива, как прежде…