— Я уже говорила об этом вам и отцу, когда первый раз пришла наниматься на работу. Но вам-то плевать! Вы, видите ли, резюме не признаете! Вам подавай конкретику!
— Перестань валять дурака. Говори начистоту, что ты задумала?
— Что, например?
— Хочешь, чтобы я сказал? Пожалуйста! Пригласила шпиков, хотела спровоцировать кого-нибудь на изнасилование и загрести кучу денег? Или вчинить нам иск за дискриминацию по половому признаку? Валяй, признавайся! Это у тебя на уме? Еще бы! У Скоувилов денег куры не клюют. Пускай поделятся!
Ди рассмеялась ему в лицо.
— Я, может, и пригласила бы адвокатов. Только то, что ты вытащил меня из душа, на изнасилование не тянет. А что до иска по поводу дискриминации — это мысль! Надо будет подумать.
— Только попробуй! — По его тону было ясно, что Линдон Скоувил не из тех, кто шутит такими вещами.
— Думаешь, у меня кишка тонка? Да? Думаешь, я маленькая дуреха? Ни на что не способна, да?
— Да нет, кое на что ты способна. Обмануть моего отца, например. Чтобы он дал тебе работу. Работу, до которой ты не доросла!
— Как ты можешь судить, доросла я или нет? Ведь вы же не оставили мне ни малейшей возможности показать себя в деле!
— Не оставили, ну и что? Это наше право. — Линдон в упор смотрел на нее.
— Естественно! Ваше право не брать меня, потому что я женщина.
— Потому что ты не справишься.
— Ага, вот почему вы позвонили мне и наврали, что вакансия закрыта. — Тон Ди был полон сарказма. — Я, видите ли, не справлюсь. Ты, разумеется, это понял, едва меня увидев!
— Конечно. Я не первый раз принимаю людей на работу. И знаю, кто передо мной. Да, совсем забыл. Пока ты мылась, тебе звонили. Твой приятель. Некий Джо, если не ошибаюсь.
Этого Ди явно не ожидала. На мгновение в ее глазах промелькнул испуг. Неужели Линдон говорил со Скуластым Джо? И что тот ему сказал?
— Люди, с помощью которых вы рассчитывали достать деньги, отказались. У них какие-то проблемы. Так что придется вам поискать добычу где-нибудь еще.
Вот это да! Ди почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног.
Итак, Фелтоны не купят у нее лошадей. Линдон Скоувил через минуту выставит ее пинком с ранчо. Все ее мечты пошли прахом. Спасти компанию отца от разорения не удастся.
А ведь когда он был на смертном одре, она торжественно поклялась ему, что во что бы то ни стало спасет ранчо и его обителей. Что никогда компания Моргана — и его дочери — не перейдет в чужие руки. Ведь он и его отец, дедушка Ди, потом и кровью создали свое предприятие. Пусть не очень большое, но это настоящая животноводческая ферма.
Итак, все ее усилия оказались тщетными. Ранчо пойдет с молотка за долги. А она может собирать свои пожитки и выметаться и отсюда, и из дома, который с детства привыкла считать своим.
Слишком много ударов сразу обрушилось на Ди. Давно сдерживаемые переживания прорвались сквозь плотину, которую она так долго сооружала. Слезы покатились по ее щекам, она склонила голову и зарыдала.
Линдон в растерянности остановился посреди комнаты. Конечно, в сложившейся обстановке можно было ожидать наводнения, но не так сразу.
Ди пыталась остановиться, но слезы сами собой ручьями катились из ее глаз. Платка у нее, разумеется, не было, пришлось вытираться прямо полотенцем, которым Линдон любезно позволил ей прикрыть наготу. Но что толку утирать слезы, когда имеешь дело с настоящим водопадом?
Ну вот, этого еще не хватает, подумал он. Теперь она плачет. А я вроде бы виноват. Нет, нельзя превращаться в тряпку. Нельзя позволить этой авантюристке себя разжалобить. Ей только этого и надо.
Именно таким образом Марсия выходила из любой переделки. Стоило Линдону хоть слово сказать, как на ее глаза наворачивались слезы, и пиши пропало. Она знала, что у Линдона доброе сердце и, когда рядом плачет женщина, он не может безучастно взирать на происходящее.
Но надо менять характер. Надо быть твердым, последовательным. Не позволять собой манипулировать.
Не зная, что предпринять, Линдон бросился в кухню и, перерыв буфет, наткнулся на упаковку с салфетками. Рванув целлофан, он достал одну и, вернувшись к себе, ткнул ею Ди прямо в лицо. Получилось не слишком по-джентльменски, но он и без того наступал на горло собственной песне. Вместо того чтобы допрашивать ее с пристрастием, утирает ей слезы.
— Спасибо. — Ди поблагодарила его сквозь слезы, еще раз всхлипнула и принялась тереть салфеткой глаза. Робко взглянув на него, она улыбнулась и сказала: — Прости. Обычно я не раскисаю. Просто… — она поежилась, — теперь мне незачем жить.
Линдон скептически воззрился на нее. Если верить тому, что подсказывает ему сердце, Ди сейчас и впрямь несладко. Да только не прикидывается ли она в очередной раз?