Валентин был прав: я не слабачка, но порою страх не является проявлением слабости.
— Что тебе нужно? — напряжённо спросила.
— Всё, — улыбнулся мужчина, говоря так легко и просто, словно мы обсуждали моду.
Взяла стакан с соком, делая пару глотков, тем самым показывая противнику своё подчинение ему. Он ведь хотел накормить меня, а мой отказ произведёт неблагоприятный исход. Мне могли подмешать в еду снотворное, наркотик, а то и вовсе яд, но Валентин не был похож на идиота или сумасшедшего. Хотел бы убить, сделал это намного раньше, а хотел бы держать в коматозном состоянии, то не разговаривал бы сейчас со мной.
— Давно ты работаешь на Чарсова? — спросила в лоб.
Пару секунд Валентин безэмоционально смотрел на меня, после чего запрокинул голову назад, а по кабинету прокатился раскатистый смех. Дёрнулась, точно от удара, приходя в полную растерянность.
«Ничего ведь смешного не говорила».
Смех резко оборвался. Передо мной вновь сидел собранный мужчина, но вот лёгкий прищур глаз, лениво скользящий по моему лицу, сковывал всё тело, не разрешая и шелохнуться.
— Я не работаю на Чарсова, Ангелина. Я и есть Чарсов.
«Что…?»
Вакуум.
В моей голове образовался полный вакуум.
Всё казалось нелепым сном или розыгрышем, потому что происходящее не могло быть правдой.
Не могло…
Меня никогда не толкали в пропасть с огромной высоты, но сейчас казалось, что именно это со мной и сделали.
Слова Валентина — точно удар в спину, непонимание и шок — первые секунды полёта, сумбурные вопросы и мысли — ускорение перед падением, принятие реальности — столкновение с твёрдой поверхностью.
Или взрыв…
Сначала тебя оглушает, выбивает из колеи, дезориентирует в пространстве, в голове эхом отдаются удары собственного сердца, неведомая сила сдавливает черепную коробку, а затем медленно в сознание вторгаются окружающие звуки, чтобы в следующую секунду резче принять привычную тональность, кажущуюся непрофессиональной игрой оркестра на всех возможных музыкальных инструментах.
— Но все ведь…
Так и замолчала, наткнувшись на внимательный взгляд карих глаз.
— Уверены, что Чарсов это Савелий?
Только поджала губы, смотря на врага с некой затаённой надеждой на то, что мне раскроют правду, а всё ране услышанное окажется блефом. Если бы знала, какова вся правда, то не задавала бы больше вопросов.
— К сожалению, Савелия и меня родила одна женщина, но система дала сбой, дав младшему сыну больше ума, нежели старшему.
«Если дело и дальше так пойдёт, то меня явно хватит инфаркт», — неутешительно подумала, залпом допивая сок.
— Так всем управлял ты, а Савелий был на вторых ролях?
— Брат всегда мечтал о карьере великого актёра, только обладал весьма посредственными данными. Как видишь, роль непредсказуемого злодея пришлась ему по вкусу.
— Голливуд многое потерял, — издевательски усмехнулась, откидываясь на спинку стула.
Валентина не знала, но что-то мне подсказывало, что надо вести себя с ним на равных, не выпячивая своё «Я».
— Знаешь, в чём разница между гениальным актёром и бездарным?
— Просвети меня.
— Гениальный актёр по щелчку пальцев способен превратиться в другого человека и также легко стать вновь собой, а бездарный погрязнет в вымышленной роли, проявляя черты своего героя в реальной жизни.
— Но мы все играем чьи-то роли.
— В пределе разумного, конечно. Савелий же заигрался, считая себя полноправным лидером, а всех остальных, в том числе и меня, всего лишь своими слугами.
— Зачем рассказываешь о ваших семейных…ммм…проблемах?
— Ты ведь умная, Ангелина, — предвкушающе улыбнулся мужчина, гипнотизируя меня взглядом, словно свои мысли пытался передать.
Это его «умная» уже начинало бесить. У меня и так мозг с ума сходил от изобилия информации, так его ещё заставляли работать в усиленном режиме. Только Валентин не желал злить меня, иначе использовал бы другие приёмы и слова.
Но пришлось напрячь мозги, иначе правду никогда так и не узнаю.
Я думала.
Думала.
Думала…