Итак, вот их собственные утверждения. Для начала, Асахина — гостья из будущего. Она не сказала, из какого года нашей эры она пришла, я знаю только причину — наблюдение за Судзумией Харухи.
Нагато — созданный внеземной жизненной формой гуманойдный интерфейс. Спрашиваете, «что это?», — да я и сам не знаю. Так что, я так думаю, тут фифти-фифти. С чего ей находиться на Земле? Да потому что начальство Нагато — объединение информационных сущностей или как-то так, интересуется Судзумией Харухи.
Наконец, Коидзуми — экстрасенс, направленный загадочной организацией под названием «Корпорация». Он перевелся к нам в школу с единственной целью — надзор за Судзумией Харухи.
И, наконец, Харухи собственной персоной, заправляющая этой необычайной троицей, и до сего дня не понимающая толком собственной сущности. Согласно Асахине, она — «источник искривления пространства-времени», для Нагато — «потенциал эволюции», а Коидзуми докатился до того, что обозвал ее «богом».
Спасибо огромное, весьма признателен за ваши хлопоты.
Но заодно сделайте же что-нибудь с Харухи! Иначе эта бригадирша так и останется загадкой, а я так и буду заперт в ее гравитационном поле, подобному полю нейтронной звезды! Пока-то еще ничего, а что будет через десять лет? Чем дело кончится, если Харухи такой и останется? Большими проблемами! Захваты чужих комнат, сование своего носа куда ни попадя в походах по городу, бессмысленная суета и дурацкие сумасбродства, перепады настроения — пока она в подростковом возрасте, это еще сходит ей с рук. А что потом, когда она вырастет? Харухи просто не найдет себе места в обществе. Асахина, Нагато и Коидзуми что, так и собираются торчать рядом с ней и заниматься тем же, что и сейчас?
Что до меня, то прошу прощения, но у меня этого в планах нет. Время такого не позволит. У жизни кнопку «Reset» так просто не нажмешь и не сохранишься, как в игре, в каком-нибудь тихом переулке.
Не знаю, искривляет ли Харухи время, вызывает информационные взрывы, разрушает и создает миры, да и нет для меня никакой разницы. Я — это я, а она — это она. Не собираюсь я всю жизнь играть с ней в ее «дочки-матери». А если бы и собирался, все равно всегда приходит время возвращаться с улицы домой. Возможно, через год, или через десяток лет, но такой момент наступает всегда.
— Да сколько можно ныть! Давно уже привыкнуть должна! — пробираясь между деревьев, Харухи вела за собой Асахину.
— Веди себя, как подобает актрисе! Раздеваться без колебаний — кратчайший путь к получению приза «Открытие года»! Я ж сейчас не догола прошу! Зачем же заставлять-то…
Харухи, прямо как охотничья собака, несущая в зубах подстреленного зайца, выволокла еле ковыляющую по земле на высоченных каблуках Асахину, и осветила мир яркой улыбкой, от которой захотелось чихнуть.
— Если кино будет успешным, на сборы от продаж поедем на горячие источники. Это будет наше корпоративное путешествие. Путешествие — вот так вот! Тебе ведь тоже хочется поехать, а, Микуру-тян?
Но… А, ладно. В конце концов, я тоже с ними. Хотя я и примешался к этому только когда ты эти разговоры о съемках фильма завела. Позиция, а-ля наш герой, «Коидзуми Ицуки», понадежней будет, у меня ведь никаких тайных способностей нет.
Так, хватит. Позвольте мне играть свою роль комментатора.
Хотя, может быть, через несколько лет я буду с улыбкой рассказывать об этом: «Вот, помню — было дело…»
Кто знает.
Наряженная в костюм девочки-зайчика Асахина переминалась с ноги на ногу и выглядела еще более смущенной, чем когда была одета официанткой. А вот Харухи просто сияла. Ну и чем тут гордиться?
Я сделал вид, что настраиваю фокус камеры, и нацелил ее на грудь Асахины. Надо бы проверить кое-что.
На белой коже левой груди Асахины виднелась маленькая родинка, в форме которой при внимательном изучении можно было распознать звезду. Подтверждение получено — это и впрямь моя Асахина, а не какая-нибудь самозванка.
— Чего поделываем? — перед объективом возникло лицо Харухи. — Не надо снимать без моих указаний! Это тебе не домашнее видео!
Да знаю я. Я ж даже кнопку записи не нажимал, только смотрел.
— Так, всем внимание! Готовимся! Теперь будем снимать обычную жизнь Микуру-тян. Микуру-тян, пройдись-ка понепринужденней вон там, а камера будет следовать за тобой.
То есть, это, по-твоему, «обычно»? Можно подумать девочки-зайчики, по этому лесу так косяками и ходят.
— Да ладно. В нашем фильме это совершенно нормально. Не надо к фантастике с такой реалистичной меркой подходить!
Это я как раз тебе хочу сказать! В твоем случае, наоборот, фантастическая мерка применяется к реальности.
После этого Асахина, даже не подозревающая о своем убийственном лазере из глаза, под чутким руководством Харухи собирала в парке цветы, сдувала с ладони сухие листья, бегала и прыгала по травке — в общем, постепенно выдыхалась.
Нокаутирующий удар был нанесен Харухи:
— Хмм… все-таки, эти горы для веселой прогулки не подходят. Не будет у нас девочка-зайчик по скалам лазить! Едем обратно в город!
Совершив крутой поворот от своих собственных недавних слов, Харухи решила снова садиться в автобус.
Коидзуми — ведущий актер, переквалифицировавшийся в осветителя, прижимая к боку перемотанный скотчем отражатель и половину всего багажа, всученного мной, держался за поручень.
Я стоял с ним, а рядом черной тенью держалась Нагато. На оставшихся свободными местах разместились только Харухи с Асахиной. Отобрав у меня камеру, Харухи, расселась на двойном сидении напротив Асахины и стала ее снимать.
Та, низко наклонив голову, шептала что-то, отвечая на вопросы. Похоже, режиссер проводил интервью с ведущей актрисой.
Автобус трясся по горной дороге, спускаясь к жилым районам. Я молился про себя, чтобы водитель поменьше пялился в зеркало заднего вида. Прошу, сосредоточьтесь на дороге!
Видимо, мои молитвы были услышаны, и автобус в целости и сохранности все-таки добрался до вокзала. Все это время взгляды каждого из всей толпы пассажиров были прикованы к Харухи, Асахине и Нагато. Если смотреть сзади, то были видны только покачивающиеся заячьи ушки и обнаженные белые плечи — впечатление, наверное, было то еще! Теперь, наверное, слухи о девочке-зайчике расползутся по всему городу, а не ограничатся Северной Старшей школой.
Может, как раз в этом и была цель Харухи. «Вчера в автобусе девочка-зайчик ехала — настоящая красотка!» «Да-да, я тоже видел!» «О чем это вы тут говорите?» «Кажется, в Северной Старшей есть какой-то кружок — „Бригада SOS“, что ли…» «Бригада SOS?» «Точно, „Бригада SOS“» «Значит, „Бригада SOS“. Надо запомнить». Так, что ли? На это она рассчитывает, да? Асахина — это не ходячая афиша «Бригады SOS»! Как бы не так, она — специалистка по чаю и восстановитель моего душевного равновесия. Думаю, этого она и желает. Точно.
Конечно, Харухи чужие желания — что о стенку горох, тут и говорить не о чем. Все из-за чудесного устройства, которое заставляет отскакивать от барабанных перепонок любые слова, которые противоречат ее мнению. Может, это как-то связано с осмотическим давлением. Если б я мог объяснить этот процесс, заявочный комитет Нобелевской премии мог бы выдвинуть меня в лауреаты премии по биологии. Никто не хочет попробовать? Наболтать всякую чушь — вот и весь секрет.
Весь день до захода солнца Асахина провела в образе девочки-зайчика. Чем мы занимались? Да только бродили по округе, вот и все. В общем, то же самое что и обычный «Патруль По Поиску Всего Необыкновенного», правда бесконечные взгляды окружающих нас окончательно вымотали, кто-нибудь мог ведь и полицию вызвать. Харухи, видимо, понятия не имела о том, что такое разрешение на съемку, что снимать и где решала сама, никого не спрашивая, и на свободу ее посягнуть было так же невозможно, как на права папы римского Иннокентия III. Само слово «свобода» потеряло смысл.