— Кажется, Судзумия-сан так и думает — сказал Коидзуми, шагавший плечом к плечу с Асахиной. Такой весь из себя хороший, но только снаружи Коидзуми и Асахина, прекрасная и внешне, и внутренне, с какой стороны ни присматривайся, настолько подходили на роль парочки, что думаю, один их вид вывел бы из себя мужчин всего света, да и меня это привело в дурное расположение духа.
На Нагато опадающие лепестки не произвели никакого впечатления. Опять ноль эмоций. Она просто пустыми глазами смотрела на деревья, биологические часы которых сошли с ума. Несколько розовых лепестков на ее черной мантии смотрелись весьма эффектно. Интересно, она про голубей знает?
— Точно! Давайте поймаем кошку! — воскликнула Харухи. — У ведьм всегда есть спутники-подручные и кошка самое подходящее! Тут нигде черных кошек не попадалось? И чтоб породистая!
Так, минутку! Разве Нагато у нас не злая инопланетянка?
— Итак, кошка! Вот такой образ и будет! Где можно кошку взять?
— В зоомагазине.
Удивительно, но кажется, Харухи пошла на компромисс в ответ на эту мою отговорку.
— Сойдет и бродячая. А то покупать, потом возвращать — слишком хлопотно. Тут нет пустыря какого-нибудь, где кошки собираются? Юки, не знаешь?
— Знаю.
Нагато едва заметно кивнула и зашагала вперед, ведя нас за собой, как какой-нибудь религиозный лидер к земле обетованной. Интересно, есть что-нибудь, чего она не знает? Наверное, спроси я, где находится кошелек, потерянный мной лет пять назад, она и это скажет. Тогда там были все мои сбережения — иен пятьсот.
Минут через десять мы дошагали до места назначения — заднего двора великолепного комплекса, в квартире которого одна-одинешенька проживала Нагато. Посаженные вокруг тщательно ухоженного широкого газона деревья надежно скрывали место от посторонних глаз. Здесь собралась ватага из нескольких кошек, по виду беспризорных, но к людям приученных, потому что когда мы подошли ближе, никто не разбежался. Возможно, они думали, что мы их покормим и даже терлись о наши ноги. Харухи подняла одну из кошек и сказала:
— Черных нет, что ли? Ну ладно, тогда эта!
Кошка была черепахового черно-рыже-белого окраса и, что интересно, оказалась котом. Однако Харухи, кажется, не догадывалась, насколько редкостный экземпляр ей достался, и никакого удивления не выказала.[1]
— Ну, Юки, вот тебе напарник! Подружитесь с ним.
Нагато приняла из рук Харухи трехцветного кота с таким невозмутимым видом, будто взяла какую-нибудь рекламную листовку, которые раздают на улицах. Кот также не проявил никакой реакции.
Съемки тотчас же были возобновлены. Прямо на заднем дворе жилого комплекса. В общем, похоже, место съемок уже ничего не значило, и моя камера исправно набивалась отрывками ни с того ни с сего пришедших в голову сцен. А ведь монтаж всего этого в единое целое — это моя работа, или нет?
— Юки, атакуй Микуру-тян!
По команде Харухи, Нагато, не меняя позы, кивнула. Итак, злая черная колдунья с котом на левом плече. Как ни посмотри, а кот был чересчур тяжелым. Хотя он послушно вцепился в Нагато, но она не могла и шею повернуть, не то что наклониться без того, чтобы не уронить котяру, поэтому как могла, поддерживала равновесие. И вот, оставаясь в такой неестественной позе, она махнула палочкой в сторону Асахины:
— Получи.
Я так понимаю, из палочки Нагато в этой сцене должен вылетать какой-нибудь таинственный луч?
— …Кяяя! — изобразила мучительный крик Асахина.
— Отлично, снято! — довольно гаркнула Харухи. Я тут же прекратил записывать, а Коидзуми опустил отражатель.
— Кот должен быть говорящим! Это же кот колдуньи, так что пусть какое-нибудь язвительное замечание отпустит, что ли.
Вот глупость!
— Тебя зовут Сямисен. Эй, Сямисен! Скажи что-нибудь!
Да не скажет он ничего. Или… прошу, только не говори!..
Видимо, мои молитвы были услышаны, ибо котяра, названный зловещим именем Сямисен[2] болтать по-японски не стал, а вместо этого, полностью проигнорировав веление Харухи, принялся вылизывать собственный хвост. Я вздохнул с облегчением — все как оно и должно быть.
— Все путем.
Пересматривая отснятый за сегодня материал, Харухи удовлетворенно улыбалась. Бывшей у нее с утра хмурой мины как не бывало. Здорово, что она так быстро приходит в себя, хоть что-то в ней достойно восхищения.
— Кён, ты — ответственный за кота, — отдала мне приказ, сложив режиссерский стульчик, Харухи. — Когда домой придешь, позаботься о нем, он нам еще понадобится для съемок. Приручи его хорошенько! И до завтра научи какому-нибудь трюку — через горящий обруч прыгать там, или что-нибудь такое.
Кажется, сидение без движения на плече Нагато стало образцом актерской игры.
— На сегодня все! Завтра — финал! Съемки идут полным ходом, физическое самочувствие — отличное! Всем — отдыхать до завтра и набираться сил!
Энергичными взмахами мегафона Харухи распустила нас и в одиночестве удалилась, насвистывая финальную тему из «Бегущего по лезвию».
— Фух… — в унисон вздохнули мы с Асахиной. Коидзуми засунул отражатель под мышку и собрался уходить, а пустые, как ручка без чернил, глаза Нагато были устремлены на Сямисена.
Я присел и погладил кота по голове:
— Так держать. Потом дам тебе кошачьих консервов. Или тебе лучше сардин?
— Мне без разницы, — произнес ясный баритон. Это не был голос никого из здесь присутствующих. Я перевел взгляд на выглядевших изумленными Коидзуми с Асахиной, невозмутимую Нагато. Глаза всех троих были устремлены к одной точке — моим ногам.
Оттуда круглыми черными глазами на меня глядел черно-рыже-белый кот.
— Эй! — воскликнул я, — Это ты была, Нагато? Я же не у тебя спрашивал, а у кота!
— Я тоже так подумал, потому и ответил. Я что-то не так сказал?
Так ответил кот.
— Кажется, у нас проблемы, — это уже был Коидзуми.
— Вот это да! Сямисен-сан разговаривает… — а это Асахина.
— … — промолчала Нагато, подбирая Сямисена, который не преминул высказаться.
— Не понимаю, что вас так потрясло, — сказал он, вцепившись когтями в плечо Нагато.
Так… Говорящий кот… И сколько лет надо жить, чтоб до такого эволюционировать?
— Это мне тоже непонятно. Для меня ощущения времени не существует. Что есть настоящее? Что есть прошлое? Меня это не волнует.
Подумать только — этот котяра не только говорит, но еще и в философию ударился! Этот комок шерсти еще бахвалиться тут будет! В магазин музыкальных инструментов тебя сдать, что ли?[3] Или с Интернет-аукциона продать?..
— Очевидно, ты можешь слышать звуки человечьей речи, издаваемые мной, но разве некоторые виды попугаев не могут делать то же самое? Как и чем ты можешь подтвердить, что производимые мною звуки обладают смыслом?
О чем это он вообще?
— Хм, ну… Тем, что ты ответил на мой вопрос.
— А разве не может быть, что мой голос случайно совпал с ответом на этот вопрос?
— Если это допустить, тогда беседа между людьми вообще становится просто невозможной — такая это ничтожная вероятность, разве нет?
Да какого черта я такие заумные вещи с котом обсуждаю? Сямисен облизал переднюю лапу и почесал за ухом.
— Именно так. Ты с той юной барышней осуществлял акт взаимодействия, который на первый взгляд выглядит как беседа, но отвечал ли он целям коммуникации? Это неизвестно, — произнес он мягким голосом.
— Потому что каждый действует сообразно своим намерениям и принципам, — сказал Коидзуми.
Помолчал бы уж!
— Наверное, так… кажется, — произнесла Асахина.
Извиняюсь, конечно, но не могла бы и ты помолчать тоже?
Я осмотрел остальных кошек, бродивших по газону, но, за исключением Сямисена, они никаких звуков кроме «мяу», «мурр» и «няя» не издавали. Кажется, с чего-то вдруг приобрел способности к «человечьей речи» только этот. И из-за чего это все?
1
Из-за особенностей передачи генов сочетание такой раскраски и мужского пола крайне маловероятно — порядка 1:10000.
2
Сямисен — японский щипковый инструмент, наподобие лютни, классический сямисен обивается кошачьей кожей.