Акинфиева поддержал Фёдор Берсень. Лесами и полевым бездорожьем увели они малую ватагу в верховье Волги, в земли черемисов и мордвы, татар и чувашей да иных народов Поволжья.
Дорогой Берсень рассказывал, как посылал его Болотников с Яшей и Сойкой, Варкадиным и Московым поднимать народ на правое дело. Слушали ватажники, как у Нижнего Новгорода воеводы Пушкин и Одадуров орду порубили, и сокрушались. Ватага стороной обошла Арзамас, повернула на Васильсурск...
В ту пору, когда Артамошка с товарищами уходил в Поволжье, Тимоша с ватагой переправился через Волгу у Ярославля и взял путь на Вологду. Чем дальше на север, тем меньше запустение, люднее деревни, богаче хозяйства. Не осмеливаются боярские и дворянские управители в глухомань забираться.
В лесу натолкнулись ватажники на крестьян, которые для Пушкарного приказа выжигали угли; от них узнали, что наезжали казаки, рассказавшие, будто царь Димитрий Москву осадил.
Посоветовался Тимоша с товарищами, и решили: освободят Болотникова и подадутся к царю Димитрию.
К Пронску Ляпунов подступил неожиданно — жители едва ворота затворили. Тревожно забил колокол на звоннице деревянной церквушки. Сбежались на стены городской люд и переметнувшиеся на сторону царя Димитрия стрельцы, выжидают. Спешились рязанцы, к приступу изготовились, а арзамасские дворяне лестницы наладили. Ражий детина в синем кафтане осадил коня у самых ворот, заорал:
— Эй, воры пронские, добром сдавайтесь, ино всем смерть!
Ему в ответ слова бранные:
— Ухвати нашего кобеля за хвост, поперву город возьми!
— Рязань косопузая, аль забыли, как на Мокше пятки смазали?
Прокопий Ляпунов задохнулся от гнева, знак подал. Полезли рязанцы да арзамасцы на стены, а сверху на них град камней и стрел, кипяток льют, огнём палят.
Стрельнули пищали.
— Давай! Давай! — подбадривает рязанцев Захар Ляпунов.
— На-кось, сунься! — раздаётся со стен в ответ.
Первыми откатились стрельцы князя Хованского. Сам он бой со стороны наблюдал. А Прокопий стрельцов и дворян остановил, на новый приступ послал:
— Аль нам от холопов позор терпеть?
Отчаянно отбивались прончане. К вечеру выдохлись дворянские ополченцы. Уже отходили от Пронска, как из пищали угодили Ляпунову в ногу. Сославшись на рану, Прокопий передал воеводство брату и отъехал в Москву...
В тот день гетман Лисовский вступил в Михайлов.
Со времени Ивана Исаевича Болотникова не видела рязанская земля такого людского скопления. Тридцать тысяч казаков и холопов пристали к Лисовскому.
Не встречая сопротивления, гетман овладел Михайловом и готовился идти к Тушину, Шуйский повелел Хованскому и Захару Ляпунову не допустить Лисовского к Переяславлю.
— Князь Иван Андреевич, — сказал Ляпунов Хованскому, — сдаётся мне, Лисовскому не на Переяславль сподручней, а к самозванцу.
— То так, воры соединяться станут. Но отчего государь нас к Переяславлю-Рязанскому шлёт?
— Надобно, князь, посылы к Михайлову направить: пускай выведают, куда разбойники навострились.
— Пошли, воевода, своих дворян. Я стрельцам веры не даю, как пить дать переметнутся, проклятые. Кой с них спрос?
И недели не минуло, как стало известно: Лисовский повернул на север, взял Зарайск, остановился, выжидая. В походном шатре Захар Ляпунов убеждал князя:
— Настал час, воевода Иван Андреевич, послужить государю. Ударим по холопам, изгоним разбойников с рязанской земли.
Хованский долго думал, чесал лысину:
— Опасаюсь, ох опасаюсь! Хватит ли у нас силы?
— Откуда у холопов умение воинское? А что на Мокше, так то дело случая...
К Зарайску надеялись подойти неожиданно, а когда увидели, что их ожидают, отходить было поздно. Огонь мортир обрушился на дворянскую конницу. Рязанцы начали перестраиваться. На них двинулось пешее холопское воинство. Ему наперерез двинулись арзамасские стрельцы, а часть дворян ударила в левое крыло.
Сражение развернулось. Захар Ляпунов решил послать в бой оставшуюся при нём конницу: авось холопы не выдержат. Но тут, гикая и визжа, вынеслись казаки. Рассыпавшись лавой, ринулись на царское войско...
Рубили, гнали дворян и стрельцов много вёрст, лишь сумерки задержали преследование.
Дом у Прокопия Ляпунова о двух ярусах, свежесрубленный: прошлым летом ставили. Не княжьи хоромы, но иным боярским не уступит. Стоит дом, окнами Слюдяными на Кузнецкий мост глазеет.