Руби как ни в чем не бывало продолжала болтать:
– Ну разумеется, Джейкоб обманывал Уилладетту. Поверьте мне, пока Джейкоб Вандеверт был жив, он бегал за каждой юбкой! Причем чем моложе была особа, тем больше она нравилась Джейкобу. Честное слово, я боялась, что в один прекрасный день он приведет домой девочку из детского сада!
Руби хлопнула рукой по стулу, словно сказала что-то невероятно смешное. Она даже слегка хихикнула, прикрыв розовый ротик прихваткой.
Присс больше не стремилась замаскировать свои усилия заткнуть матери рот. Она, видимо, твердо решила перевести разговор на другую тему, из которой никак не будет следовать, что у Руби имелся мотив для убийства.
– Мама, почему бы тебе не избавиться от прихватки?
Руби на мгновение замерла, но это, разумеется, никак не отразилось на ее улыбке. Тупо уставившись на надетую на левую руку льняную рукавицу, словно не понимая, каким образом она там очутилась, Руби послушно кивнула.
– То-то я удивляюсь, почему мой руке так тепло!
Я как завороженный смотрел на нее.
– Да, так действительно лучше, – продолжила она, стащив прихватку и аккуратно положив рядом с тарелкой. – Гораздо лучше!
И снова просияла.
Я на всякий случай бросил взгляд на плиту. Дабы убедиться, что Руби не забыла прочесть записку. Мне бы очень не хотелось, чтобы этот вечер – и, между прочим, моя жизнь – закончился тем, что нас всех разнесло бы на куски.
Теперь я понимал, почему Инес говорила, что нет ничего странного в том, что Руби забыла, куда дела ключи от машины. Боже. Да если бы она забыла, куда дела саму машину, и то было бы в порядке вещей.
Может, Руби больна? Может, у нее болезнь Альцгеймера или она перенесла инсульт?
Однако все дело оказалось в том, что ей долгие годы приходилось выносить общество Джейкоба.
Когда через некоторое время миссис Вандеверт отправилась в кладовку за бутылочкой красного вина, которое, по ее утверждению, «совершенно необходимо к данному блюду», Присцилла наклонилась ко мне и прошептала:
– Я знаю, о чем ты думаешь, но мама совершенно здорова. Я слежу за тем, чтобы она каждый год проходила обследование. – Присс бросила нежный взгляд на дверь, за которой скрылась Руби. – Насколько я помню, мама всегда была такой – немного не от мира сего. Думаю, только благодаря этому она могла мириться с отцом и его характером. Своего рода защитная реакция.
По-моему, очень неплохая защитная реакция. Если не можешь отгородиться от мужа физически, то постарайся отгородиться мысленно.
Мне стало жалко эту старушку. Руби из породы «Вечная улыбка» и Джейкоб из породы «Кислая мина». Ее брак с Джейкобом был, вероятно, ничем не лучше, чем мой с Клодзиллой. Браки совершаются в преисподней.
В тот день, когда Клодзилла ушла от меня, она сообщила, что накануне в дамском журнале прочла статью «Можно ли сохранить этот брак?» В пересказе содержание статьи было очень коротким. Оно состояло из одного слова – нет.
У этой женщины имелось чувство юмора.
У Руби, видимо, оно тоже имелось. Когда она вернулась с вином и бокалами и налила нам понемногу, то начала хихикать. В самом прямом смысле, по-настоящему хихикать, как пятилетний ребенок. Я на минуту решил, что дело в вине, но тут Руби объявила:
– Знаете, я только что поняла. Не далее как сегодня я сказала Джейкобу, что ему не сойдет с рук то, что он делает с Присс, – и на тебе, действительно не сошло! Разве это не забавно?
Присцилла, наверное, решила, что это не просто забавно, а уморительно. Она поперхнулась говядиной.
Руби озабоченно посмотрела на нее:
– Дорогуша, с тобой все в порядке?
Присс судорожно кивнула и зашлась в ожесточенном кашле. Я кинул на нее внимательный взгляд и понял, что метод Хаймлиха*(*Способ извлечения предметов, застрявших в горле, при котором необходимо встать позади поперхнувшегося, обхватить его и резко надавить на верхнюю часть живота) не понадобится. А даже если бы и понадобился, я бы все равно немного повременил: слишком уж хороший шанс мне представлялся. Я уже несколько минут раздумывал, как бы половчее вытянуть из Руби информацию о ее визите к Джейкобу, да так, чтобы это не походило на допрос, а теперь, когда она сама об этом заговорила, мне оставалось лишь поддержать беседу.
– Вы сказали об этом Джейкобу сегодня во второй половине дня? – спросил я непринужденно.
Взгляд Присциллы был более чем красноречив, но она все еще кашляла, так что вмешаться не могла.
Руби удивленно посмотрела на меня.
– Нет, еще утром по телефону. Но, понимаете, он бросил трубку. – Руби пожала плечами и наморщила нос. Не сомневаюсь, что такое обхождение с телефоном было в обычаях Джейкоба. – Поэтому я и пошла к нему на работу! Чтобы заставить его выслушать меня! – Руби энергично кивнула. – Кто-то же должен был ему сказать, какая он скотина! Когда Присс вчера сообщила мне, что Джейкоб собирается поручить управление компанией не кому-нибудь, а Р.Л., я пришла в настоящее бешенство!
Вот так так! Руби преспокойно признавалась в том, что разозлилась на жертву в день убийства! Либо эта женщина настолько простодушна, что и представить не в силах, будто кто-то может ее заподозрить, либо с ее памятью действительно что-то серьезное. Может, она просто забыла, что убийство обычно совершается людьми, которые имеют для этого мотив?
Мне очень не хотелось так думать, но улыбчивая Руби со всей определенностью имела мотив.
– Это было так несправедливо, – продолжала она тем временем щебетать, – что Джейкоб обделил Присс после всего, что она сделала. Присс положила себя на алтарь этой птицефабрики – и на тебе! Такая наглость! – Руби по-прежнему улыбалась, вот только улыбка ее теперь была несколько возбужденной. – Вот я и решила отправиться к нему и выложить все, что о нем думаю! Отписать все Р.Л.! Это же верх нелепости – у Р.Л. нет склонности к бизнесу! Я всем сердцем люблю нашего сыночка, но каждому понятно, что он не может быть директором!
Кое-кому было не понятно. Джейкобу.
Тем временем Присцилла энергично прихлебывала вино, пытаясь обрести дар речи. Лицо ее уже было не таким багровым, в любую минуту Присс могла окончательно прийти в себя и заткнуть матери рот.
– И что вам ответил мистер Вандеверт? Руби потупила взгляд:
– Он крикнул мне: «Проваливай». Улыбка на ее лице потускнела, правда самую малость. Я на месте Джейкоба вряд ли бы нашел, что на это ответить, но Джейкоб обладал настоящим даром ставить собеседника на место.
Руби вскинула голову и посмотрела мне в глаза:
– Правда, он на все так отвечает.
Пожалуй, разговоры с Джейкобом не отличались продолжительностью.
Присцилла сверлила меня свирепым взглядом. К ней наконец вернулся голос. Хотя он и был несколько скрипучим, но проскрипеть ей удалось четко и ясно:
– Мама, ты случайно не видела, после твоего ухода никто не заходил в кабинет отца?
Улыбка Руби стала еще шире.
– Нет, дорогуша! Я решила, что забыла ключи в машине, и Инес ненадолго вышла со мной на улицу. Поэтому войти в кабинет Джейкоба мог кто угодно. – Ее глаза цвета анютиных глазок были бесхитростны, как у младенца. – Кто угодно! – повторила она весело.
Я пристально посмотрел на нее. Мне, конечно, очень хотелось верить каждому ее слову. К сожалению, она явно не обладала умением своей дочери лгать, и я был уверен, что этот постаревший херувим чего-то недоговаривает.
Верджил, верный своему слову, появился, как только мы почти управились с десертом. Когда раздался звонок в дверь, я наслаждался ореховым пирогом Руби, корка которого буквально таяла во рту. Перед моим мысленным взором маячила скорбная морда Рипа. Именно пирог мне о нем и напомнил – мой пес с ума сходит по ореховому пирогу. Поэтому я сидел, жевал и старался заглушить чувство вины перед глупым созданием, которое в эту самую минуту, наверное, страдает на веранде, гадая, куда это я запропастился.
Руби побежала открывать дверь.
– Боже, Верджил Минрат! – услышал я ее восторженный голос. – Как это мило с твоей стороны. Как хорошо, что ты зашел!