С перекошенным лицом Зак пошел внутрь хижины и бросил свои вещи в угол…
— Вкусно пахнет — проговорил он.
Бет Энн испуганно вскочила и быстро обернулась, глядя широко открытыми глазами на его голую грудь и чисто выбритые щеки.
— А… это всего лишь бобы и вяленое мясо, — вспыхнув, проговорила она, принимаясь энергично помешивать блюдо. — Па оставил небольшие запасы… потом я нашла блинной муки, но лепешки из нее получаются не очень…
— Пища, достойная короля. — Смущенный впервые с тех пор, как мальчишкой побывал на сеновале со своей первой женщиной, Зак натянул грязную пропахшую потом рубаху, но не стал застегивать ее. — Слушай, Бет Энн, ты свыклась с тяжелой жизнью старателя как настоящий профессионал.
— По крайней мере, я для чего-то гожусь. Ну, вот, готово. Почему ты не ешь? — Бет зачерпнула жестяной тарелкой из котла еду и положила на нее лепешку, приготовленную на сковороде, которую она соорудила из сломанной лопаты.
Зак присел напротив нее на корточки и взял тарелку, нервно вздрогнув, когда ее пальцы коснулись его руки.
— О, спасибо.
Еда оказалась на удивление вкусной, и он принялся поглощать ее с радостью изголодавшегося человека, пока не заметил, что Бет едва притронулась к своей лепешке.
— Ты что не ешь?
Вздрогнув, Бет с удивлением посмотрела на лепешку, которую рассеянно крошила пальцами.
— Я не очень голодна.
— Может быть, это улучшит твой аппетит. — Зак вытащил из кармана брюк небольшой мешочек, завязанный тесемками, и бросил ей. — Ваши драгоценности, миледи.
— Алмазы? — презрительно спросила она.
— Все, что я смог найти. Вольф постарался сделать так, чтобы все выглядело натурально. Могут найтись и другие, если еще поискать. Легковерный быстро отыщет их и убедится, что скважина в самом деле стоящая.
Бет Энн раскрыла мешочек и высыпала несколько прозрачных, ничем не примечательных камней на ладонь.
— Они вряд ли стоят человеческой жизни, да?
— На королевский выкуп они не тянут, — сказал Зак, отставляя тарелку в сторону, — но аванс под них тебе могут выдать весьма приличный.
— Мне не нужны они, — с содроганием в голосе проговорила Бет. — Это как деньги… обагренные кровью.
— Нельзя быть такой привередливой, милая.
— Ты даешь мне понять, что я должна походить на тебя? — огрызнулась Бет, вскакивая на ноги. — Ради того, что мне хочется, пренебрегать всеми нормами морали? Если меня это устраивает, то лгать, обманывать и красть без зазрения совести? — она надменно взглянула на Зака и бросила ему на колени мешочек. — Я не приму их!
Сердито на нее глядя, Зак тоже поднялся.
— Будь практична, Бет Энн!
— Практична? — рассмеялась она. — Ты так это называешь? Как удобно Заку Медисону всегда менять правила.
— Это называется выживанием, моя дорогая, — медленно произнес Зак, раздраженный тем, что ее резкие слова задели его совесть, хотя ему давно казалось, что он похоронил в себе такое понятие. — И это может оказаться всем, что стоит между тобой и погибелью.
— Возможно, но как жизнь без достоинства или духовных ценностей может иметь хоть какой-то смысл?
— И когда же любой из твоих прекрасных идеалов приносил тебе хоть какую-нибудь пользу? — парировал он. — Выйди из своей башни и посмотри, каков реальный мир. Тебе позарез потребуются эти проклятые алмазы.
— Я лучше умру с голода! — В бешенстве воскликнула Бет! — Я скорее начну торговать своим телом на улице! Я привыкла думать, что люди принимают меня за такую женщину. Какая в самом деле разница, когда я столько выслушала грязных слов и намеков?
— Перестань, ангел! — повысил тон Зак. — Не наговаривай на себя!
Ее гнев внезапно прошел, и она закрыла лицо руками.
— Нет! — Бет глубоко, дрожа всем телом, вздохнула и открыла лицо, на котором Зак прочел угрызения совести. — Нет! Извини, Зак. Ты был таким добрым. Я не должна была вымещать свое плохое настроение на тебе.
Добрым? Это слово заставило его поморщиться от сознания своей вины. Зак положил руку на ее плечо и примирительно произнес.
— Забудем об этом. Был тяжелый день. Ты взвинчена и устала. Ложись лучше спать.
Бет прикусила губу и кивнула.
— Хорошо.
Рука Зака, прикоснувшаяся к ее бархатной коже, пылала. Он резко отдернул ее и направился к выходу, взяв одеяло. — Я буду спать на воздухе.