— Не стоит затрудняться, мисс Линдер, — сказал священник, да так вкрадчиво, что у нее по спине пробежал холодок. — Я стану похож на вашего отца.
Нет, это было невероятно! Она была совершенно уверена в том, что освободив свой желудок от двух порций чакваллы, Зак сегодня же утром уберется подальше от их постоялого двора. А вместо этого он пришел завтракать к общему столу в своих поношенных рубашке и брюках. Его красивое лицо было сегодня олицетворением самой невинности. Он торжественно ковырял вилкой бифштекс с яичницей и, казалось, совсем не собирался настучать на нее па.
И все же Бет Энн что-то не очень верилось в то, что священник в восторге от христианского принципа подставь другую щеку. Убирая со стола, она, как никто, понимала, что чувствовала французская королева, ожидая, когда ей на голову рухнет нож гильотины.
— Рад видеть вас сегодня в хорошем настроении, преподобный отец, — сказал Вольф.
Зак обмакнул лепешку в остатки разлившегося по тарелке желтка, отправил кусок в рот и довольно ухмыльнулся. Сухие крошки рассыпались, словно снежинки, по его кустистой бороде и рубашке.
— Человек будет поистине неблагодарным животным, если не расцветет, ощущая на себе нежную и великодушную заботу, которой окружила меня ваша дочь, сэр, — мягко ответил Зак.
Бет Энн, собиравшая посуду, презрительно фыркнула.
— Заметно. Вы съели три порции, каждой из которых хватило бы на здоровенного плотника. Надеюсь, вы не забыли перед едой воздать хвалу Господу, или терпения не хватило?
— Отныне я всегда буду обращаться к Господу перед тем, как что-нибудь съесть, — небрежно заметил Зак.
Но Бет хорошо поняла, что он имеет в виду, и у нее порозовели щеки. Да и Заку было за что сегодня благодарить Бога — он ел на завтрак нормальное мясо, а не гнусную ящерицу!
Зак отпил из своей чашки кофе, и его песочного оттенка брови удовлетворенно дрогнули.
— Мне будет недоставать приятной атмосферы «Отдыха путника», когда придется уехать.
Бет Энн на секунду воспрянула духом. Значит, ее усердные попытки спровадить его все же возымели действие…
— Что вы, преподобный отец Темпл, — проворчал Вольф. — Говорить об этом еще слишком рано.
— Па, святой отец и так у нас уже задержался, — торопливо проговорила Бет Энн. — Я уверена, что в Таксоне его ждут неотложные дела.
Она вытерла свои мокрые ладони о фартук, пытаясь не обращать внимание на то, что ее блузка от пота прилипла к подмышкам. Девушка была рада, что догадалась сегодня подколоть волосы. День обещал быть знойным. Жара уже начала проникать сквозь толстые кирпичные стены, и дом постепенно нагревался.
— Когда мне понадобится узнать твое мнение, девчонка, я спрошу тебя! — рявкнул Вольф. — Ты так печешься о том, чтобы их преподобие уехали, потому что его присутствие — это головня, которая прожигает твою греховную суть!
Зак вежливо, но упрекающе, цокнул языком.
— Я знаю, как трудна доля родителя, мистер Линдер, но не забывайте: «Доброе слово отвращает ярость».
— Ага, — фыркнул Вольф. — «Оставьте розги и балуйте дитя!» Я стараюсь всегда руководствоваться этим правилом, но эта сорвиголова истощит терпение даже у ангела!
Зак покачал головой. Он был в эту минуту сама доброта, само прощение.
— Несмотря на печальные обстоятельства нашего знакомства, я считаю, что ваша дочь обладает мягким характером, трудолюбива и не чужда идей покаяния. Вы оглянитесь вокруг себя, сэр, и увидите, какой заботой она вас окружила. Ведь во многом вы должны благодарить ее женский вкус за то, что ваш дом выглядит таким уютным и, между прочим, является преуспевающим постоялым двором.
Бет Энн была, словно громом поражена, услыхав в свой адрес столь странную и неожиданную похвалу. Она была так изумлена, что даже не смогла протестовать, когда Зак взял ее руку и нежно сжал ее.
Наморщившись, Вольф стряхнул с бороды крошки своими пальцами, которые были похожи на толстые сосиски, и неохотно кивнул:
— Признаю, что когда мы купили «Отдых путника», он не имел никакого вида, но что касается всей этой женской мишуры, вроде цветастых занавесочек… мне все это всегда было не по душе, преподобный отец мой. Ерунда пестрая, да к тому же слишком дорогая для того, чтобы ее мог позволить себе простой старатель.
— Но эта «мишура» полностью окупила себя, па! — горячо возразила Бет Энн.
Ей было неловко ощущать тепло и мягкость руки Зака, сжавшей ее собственную руку. А стоило ему провести большим пальцем по ее ладони, как дрожь усиливалась и пробегала по всему ее телу. Проигнорировав его легкую улыбку, она все же набралась смелости и вырвала свою руку, продолжая при этом с жаром возражать отцу: