Зак бросил быстрый взгляд на Бет Энн, которая сидела за столом напротив него со склоненной головой, вкусная жареная телятина почти нетронутой остывала на ее тарелке. Она, когда вернулась с пруда, совершенно спокойно приняла громкий выговор от Вольфа и выслушала его угрозы запереть ее в лишенной окон кухне. Перенесла, не моргнув глазом, и крики о любезничанье и послушании, и, не произнесла ни слова в свою защиту. Ее покорность несколько охладила Вольфа, так что он был удовлетворен хорошей словесной поркой. Но Зак понимал, что происшедшее на пруду как-то сковало Бет Энн.
С другой стороны, существенным пороком Зака была алчность. И для ее удовлетворения вполне подошел бы Вольф. В конце концов можно было бы разыграть именно эту карту.
— Может быть, вам лучше открыть мне, что у вас на уме, мистер Линдер, — произнес Зак, уже мечтая, как будет навьючивать мулов и обрабатывать небольшой клочок земли, и как он мог бы, убедив Вольфа, что заслуживает оказанного ему доверия, узнать, где находятся его изумительные залежи.
— Что же, это можно, преподобный, — Вольф энергично перегнулся через стол, его длинная густая борода попала в подливку, в его черных круглых глазах загорелся повелительный огонь. — Я решил позволить себе небольшую поездку.
— О! — Зак кивнул, словно понял, что за этим должно последовать. — Вам нужен надежный человек, способный сопровождать вас в путешествии. Ну, разумеется. Вы были так услужливы здесь, как Руфь в древности, и я готов оказать вам посильную помощь…
— Нет, нет, нет, — Вольф замахал руками. — Мы с Робертом Барлингсом отправляемся в Таксон поговорить с инвесторами, заинтересованными в развитии территории вокруг Дестини. Такое пустяковое путешествие я могу проделать и один.
Зак почесал в затылке и недоуменно улыбнулся Вольфу.
— Так в чем же дело?
— Дело в Бет.
Она стремительно подняла голову, на ее лице появилось настороженное и одновременно агрессивное выражение.
— Как это во мне, па?
Вольф не обратил на нее внимания.
— Вы видите, в чем дело, Закхей. Меня не будет четыре, может, пять дней, и мне не хочется оставлять девочку одну под присмотром только старого Бака, если вы понимаете, что я имею в виду.
Бет Энн раздраженно фыркнула.
— Я уже достаточно взрослая.
— Заткнись, девчонка! — Вольф милостиво ухмыльнулся Заку сквозь зубы. — То, что мне нужно, так это дуэнья, чтобы удержать ее в узде. После ее сегодняшнего фортеля, вы сами можете судить, зачем. Так что скажете? Я понимаю, что это обуза, но мне бы хотелось, чтобы вы остались в «Отдыхе путника» до моего возвращения.
Зак встретился глазами с Бет Энн. Один взгляд на эти сверкающие серебряные глаза сказал ему, что она все еще злилась. Все еще была чрезвычайно желанна.
Про себя он тяжело вздохнул. Черт возьми, он уже совершил сегодня одно священное жертвоприношение! Сколько же можно?
Он, конечно, не в состоянии гарантировать воздержания, если их оставят здесь одних. Однако все следует принять во внимание. И если Вольфа не будет дома, то возможно Зак сумеет покопаться в некоторых бумагах старика и выудить оттуда то, что нужно не прибегая впоследствии к низкопоклонству перед чернобородым стариком. Перебирая и взвешивая возможности, Зак снова взглянул на Бет Энн и увидел в ее взгляде откровенный вызов. Улыбаясь, Зак обернулся к Вольфу.
— Вот что я вам скажу, мистер Линдер, — вы сами выбрали себе дуэнью.
Следующие пять дней были самыми невыносимыми в жизни Бет Энн. В течение их она радостно обдумывала возможности применить яд, дубину, кинжал или удушение, перечисляя вслух, как молитву перед сном, достоинства каждого способа. Хотя Бет делала исключения для некоторых из слуг Господних, но, в основном, она верила в существование Всемогущего и в возможность вечного проклятия, и, несмотря на это, она с легким сердцем изрешетила бы преподобного Зака, никчемного служителя церкви, таким количеством пуль, что он стал бы похож на капустный лист после града. Господи, как она ненавидела этого человека.
Бет Энн комкала сырое тесто, которое она месила на кухонном столе, стискивала его обеими руками, словно это была шея Зака Темпла. Со злобной радостью она сделала два глаза в тесте, а затем била кулаком прямо между ними. Испытывая огромное удовлетворение, Бет повторяла все снова и снова била кулаком и опять неистово месила.
Изобретение козней в какой-то мере давало выход растущему гневу и чувству унижения, которые снедали ее в последние несколько дней, но не давали облегчения ни попранной гордости, ни уязвленному чувству самолюбия. То, что она так легко поддалась на ухаживания Зака, вызывало в ней стыд. Но его отказ был еще чем-то более худшим. Он сыграл на ее слабости только для того, чтобы доказать ее порочность. И это было для нее оскорбительно. Кроме того, она никак не могла понять, почему мужчина, явно испытывавший возбуждение, как было с Заком, отказал себе в окончательном удовлетворении — даже если бы Бет Энн была ему благодарна, что он не воспользовался ей. Может быть, ему это нравится. А может быть, он просто чокнутый?