— Так как же это?..
— Это как раз то, что мне нужно. Мы с тобой оба знаем, что если в скором времени не ляжем вместе, нас просто разорвет на мелкие кусочки.
Удивительно, что его прозаическое выражение и то, что такое неблаговидное предложение последовало за церковным красноречием, все еще имели в себе достаточно силы, чтобы сразить ее.
— Ты исключаешь меня из своей?.. — слабо спросила она.
— Что-то вроде того, — Зак провел пальцем по ее щеке. — Может быть, это и не легко. Но после того, как мы так долго тлеем, не стоит ли дать огню выход, как ты думаешь?
Как могла она поверить, даже надеяться, что он действительно женится на ней? Ее доверчивость сыграла с ней злую шутку. Бет бросила косой взгляд на засушливые равнины, залитые ослепительным светом, голубоватые вершины гор на горизонте и пожелала — вот бы ей крылья голубя Ноя, чтобы она могла улететь отсюда навсегда.
— Мне кажется, священник, — вяло сказала она, — что ты достаточно пошутил за мой счет.
Его смех выдал его намерения целиком.
— Мы даже не начинали еще забаву, ангел.
Боль Бет перешла в ярость, взгляд ее стал саркастическим. Она зашипела на Зака, ощущая яд ненависти и предательский обман всех ее планов.
— Ты презренный чужак! Стоит ли марать себя с той, которая обесчещена, так что ли?
Глаза Зака сузились под ее свирепым взглядом и он пожал плечами.
— По крайней мере, тебе все это знакомо.
— А есть девицы, которые этого не знают? — глумилась Бет.
— У меня есть свои принципы.
— Что же, можно в это верить или нет, но у меня они тоже есть! — гневно произнесла она. — И я скорее продам себя в последний блохастый притон на этой территории, чем еще раз позволю тебе дотронуться до меня, лися!
— Не рассыпай в волнении свою перхоть, дорогая. Сегодня ночью мы все исправим.
— Может быть, я не так умна, как другие женщины, чтобы быстро распознать в человеке двуногого барсука, но я извлекаю уроки из своих ошибок. — Забравшись в повозку, Бет расправила юбки и взяла в руки поводья, — твои дни в «Отдыхе путника» сочтены, священник!
— А? — его песочного цвета брови сошлись на переносице.
— Я говорю — до свидания и слава счастливому избавлению! Тебе придется попутешествовать и уверена, что после такого блестящего представления ты можешь рассчитывать на любое количество приглашений к воскресному обеду. — Бет резко рассмеялась. — Постарайся выкурить из них побольше.
— Постой-ка, ангел, ты что же, вышвыриваешь меня вон?
— Наконец-то ты понял! Бак доставит тебе твои вещи.
Сжав челюсти, Зак схватил ее за запястье.
— А что скажет на это твой папочка?
— Что любой парень, который обошелся с Вольфом Линдером так невежливо, как ты сегодня, достаточно здоров, чтобы продолжать свой путь.
Вольф стоял у дверей церкви, дожидаясь, пока дочь заберет его. Отбросив руку Зака, Бет Энн дернула за повод, глаза ее были холодны.
— И никогда не возвращайся в «Отдых путника», Зак Темпл, — предупредила она. — Самая большая моя ошибка — это то, что я выходила тебя, чтобы ты теперь меня изводил. В следующий раз я кого-нибудь застрелю уж наверняка, и, черт возьми, у меня это хорошо получится!
Щелкнув вожжами, она свистнула лошадям и тележка укатила. Пронзительный жирный голос Мэми Каннингхэм покрыл стук копыт удаляющихся лошадей.
— Что имела в виду эта шлюха, преподобный? Впрочем, неважно! Вы просто должны прийти к нам на воскресный обед! Дьяконы хотят предложить вам место пастора — на постоянный срок!
Глава девятая
— Спасибо, преподобный, — произнесла Мэми Каннингхэм, мигая бородавчатыми веками и жеманясь, как дебютантка. — Наша маленькая беседа вышла такой… поучительной.
— Это как раз то, ради чего я здесь, миссис Каннингхэм. — Зак проводил ее до двери той комнаты в задней части Евангелической Церкви, которая вот уже примерно месяц служила ему приемной и спальней. — И благодарю вас за пирог.
— Я просто люблю наблюдать, как мужчина хорошо ест. Вы придете отужинать завтра вечером?
«Если ее ужин окажется подобен пирогу — серому и безвкусному, то мне там особенно нечего делать» — подумал Зак. Вслух же сказал:
— Я не пропущу этой возможности.
Леди поклонилась ему. Ее длинное лошадиное лицо сияло удовлетворением.
— Тогда мы увидимся. Всего хорошего.
Зак со вздохом облегчения закрыл за ней дверь, затем бросился в кресло у конторки, которая занимала половину комнаты. Парусиновая занавеска, висящая на веревке, скрывала его кровать и умывальник от глаз посетителей. На улице было душно и влажно, ни одно дуновение ветерка не освежало воздух в комнате сквозь открытые окна. Зак провел пальцем по шее, чтобы освободить затекшую кожу от стеснявшего клерикального воротничка. Горожане уверяли его, что июньские дожди принесут долгожданное спасение от летней жары, но мать-природа до сих пор продолжала отказывать своим детям в благословенной воде.