Она снова уткнулась в волосы мертвой девушки, и её плечи затряслись от рыданий.
— Оплакать её ты успеешь после, — Алиса бросила взгляд на Шляпника, который бродил среди руин, подзывая спрятавшегося в развалинах глазайника. Бедняга грустно посвистывал, громыхал крышкой, но выходить боялся. Алиса поежилась при мысли о том, что же могло напугать абсолютно неустрашимого глазайника, который даже в схватке с несколькими противниками ничего не боялся.
— Надо отсюда рвать когти, — сказала Сэндфайр, указывая на быстро темнеющее небо, — если сейчас двинем, может и успеем.
Шляпник выудил из-под камней несчастного глазайника, дрожащего так, что крышка стучала, и сунул за пазуху. Затем подставил руку Нэнни и Алисе. Из-за Леса Чудес надвигалась буря и это была не простая буря.
— Я не пойду, — Алиса помогла Нэнни взобраться на плечо Шляпнику, — попробую пробраться в Куинсленд, во внутренние покои — переговорить с этим поганым трусом.
— Не сможешь, — сказала Сэнди, — ты на ногах не стоишь, а там придется драться. К тому же надо ещё понять, что хотела тебе сказать Люси.
Алиса бросила взгляд на черную тучу, закрывшую половину неба. Как ни хотелось ей покончить одним ударом с кошмаром, вернувшимся в Страну Чудес, она была слишком измучена, слишком слаба. И на сей раз события были не её воображением, а самой что ни есть страшной реальностью.
— Ладно, двигаемся, — кивнула она, вцепившись в ремень на плече Шляпника и обхватив ногами его локоть. Нэнни устроилась на плече зеленого безумца. Второе плечо занял Страйф. Джека и драгоценную Сэндфайр Шляпник нежно прижимал к груди. Он опять побил собственный рекорд скорости, и вскоре впереди показались громадные платформы-шестерни и грозные очертания его владений.
Они прибыли уже затемно. Нэнни сразу же бросилась к девушкам, пересчитывая их, осматривая, не пострадал ли кто, успокаивая нескольких, расплакавшихся при сообщении о гибели Ванды. Две наиболее сообразительные красотки притащили чистой воды, нарвали бинтов и нащипали корпии из запасной рубашки Шляпника. Обработали раны Нэнни, а потом занялись бесчувственным Джеком, соорудив для него что-то вроде постели из накидок и остатков рубашки. Сам же Шляпник и Сэнди, видевшие только друг дружку, тут же умчались в свободную секцию.
Передохнув и напившись чаю, Алиса достала из кармана фартука коробочку с павлиньим глазом, всматриваясь в изящный почерк, которым было написано название вида. А потом, словно яркая вспышка, возникло совсем другое видение: застекленный ящичек на столе и в нем несравненно прекрасная бабочка урания. И латинское название её написано той же рукой, с теми же вычурными завитками. Картинку сменила другая — тяжелая жабья туша, сидящая на обочине тротуара, перед разложенными на продажу спичками.
«…Тебе он хотя бы нравился, Люси?»
«Я люблю его. Он был добр ко мне. Он не делал мне больно, как другие… и он подарил мне бабочку…»
«Иногда жизнь преподносит сюрпризы, мисс Лидделл»
«Почему вы здесь? За что вы оказались на улице?»
«Всего лишь за то, что осмелился не закрыть глаза, когда это было необходимо…»
«Подходит поезд, вагоны блестят. Колеса его, как звезды, горят. Не нужно бояться, малышки, потише. Машинист на Луне всех видит и слышит…»
Алиса пошевелилась, с трудом отрываясь от череды болезненно-ярких вспышек-воспоминаний. Что-то мокрое было на лице, она не сразу поняла, что это слезы. Стало чуть полегче. Она закрыла глаза, погружаясь в неглубокую спасительную дремоту.
Когда она очнулась от этого забытья, заменявшего ей нормальный сон, из дальнего угла доносилось хриплое болезненное дыхание Джека. Рядом с ним сидела Нэнни, как раз менявшая примочку на лбу парня. Несколько девушек устроились чуть поодаль вповалку и уже спали. Откуда-то ритмично грохотало, и слышался гнусавый голос Шляпника, напевавший старую песенку про красотку-принцессу. Алиса улыбнулась, даже не представляя, как страшно выглядит эта вымученная звериная улыбка на изможденном лице. Но сдержать её было невозможно при мысли о том, что Шляпник и Сэнди развлекаются, радуясь друг дружке. Хотя бы эти двое счастливы, подумала Алиса, хотя бы эти двое успокоены, и сердца их полны нежности и любви. Если что-то и может спасти этот проклятый мир, то, быть может, любовь. Не темная густая похоть, смолой и зловонием сочившаяся из тела Кукольника, наполнявшая изуродованную Страну Чудес, а настоящая, живая любовь, чистая, сверкающая, словно золотой песок на голове Сэнди и хромированный металл под зеленой шляпничьей шкурой.
Проходя по галерее над сложными механизмами и шестеренками, она увидела эту парочку. Шляпник восседал верхом на останках механического робота, которого когда-то построили спятившие Соня и Заяц. Несколько глазайников согласно гремели крышками, выбивая ритм. А на гладкой площадке перед ним в такт грохоту крышек и мурлыканью возлюбленного танцевала Сэндфайр. Волосы её песочным пламенем взметались над хрупкими плечами, полная грудь колыхалась и подпрыгивала, бедра тряслись с непостижимой скоростью.
— Красотка-принцесса с постели встает, ей няня умыться тотчас подает. И белый убор в жемчугах дорогих приносит в подарок любезный жених, — напевал Шляпник, дирижируя своим импровизированным оркестром.
Плечо и щеку обдало прохладным ароматом сандала. Алиса повернулась и увидела Люсинду. Видимо, девушка тоже залюбовалась на танец подруги.
— Защитница, — сказала Люси с растерянной улыбкой, — ты не видела Ванду? Нигде не могу её найти.
Алиса медленно опустилась на железный выступ, пытаясь подобрать нужные слова, не напугать.
— Ванда улетела, — мягко сказала она, — у неё завелся парень, и они полетели вдвоем в Уэльс, к его старикам.
Люсинда слабо улыбнулась.
— Я не знала, увижу ли тебя, — сказала она, глядя сквозь Алису, — я передала кое-что Ванде для тебя, Защитница.
— А она передала мне, — Алиса осторожно извлекла из сумки завернутую в тряпицу коробочку, — сказала, что я сумею понять. Но что я должна понять, Люси?
— Я скучаю по нему, — Люсинда присела рядом, опустив голову, — он был единственный, кого я не боялась.
— Джеффри? — рискнула Алиса, взмолившись про себя всем богам всех миров.
— Да. Он был так добр ко мне, и он защитил меня от чудовищ. И подарил мне бабочку. До него никто и никогда не дарил мне… ничего…
Сердце Алисы забилось так сильно, словно желало выскочить из груди.
— А ты хотела бы увидеть его снова, Люси?
Девушка-бабочка подняла на неё свои огромные глаза. Сейчас в них блестели слезы.
— Если бы только это было возможно!
Алиса вздохнула и поднялась с нагретого места. Как ни измучена она была, все же желание разгадать эту проклятую загадку терзало её со страшной силой.
— Пойдем, дорогая.
Расстояние до Сити они преодолели меньше, чем за полчаса — Алиса, паря в воздухе, Люсинда на своих прекрасных крыльях. Темно-синее небо то и дело расцветало невообразимо прекрасными сполохами, алыми, голубыми, зелеными, черными. Со стороны Куинсленда змеились от башен устрашающие языки бело-голубого и алого пламени. Улица между скал была почти пуста, по ней прогуливалась лишь пара прохожих-монстров, словно вышедших из мастерской Шляпника, и у стены сидела вязкая мясистая туша, при виде которой Алиса едва слышно застонала от облегчения.
— Джеффри!
Она опустилась рядом с нищим, который медленно, будто бы нехотя, поднял голову. Взгляд его скользнул по Алисе, затем по тонкой фигурке Люсинды. Тяжелые веки дрогнули, поползли вверх.
— Люси? — тихо произнес он, словно не веря своим глазам. Слезы ручьями потекли по обвислым бородавчатым щекам.
Девушка-бабочка подошла к нему и опустилась на колени, обхватив тяжелую бородавчатую голову своими белыми нежными руками. В лице её не было ни брезгливости, ни страха, только безмерное облегчение и радость. Она вдруг расплакалась в голос и обняла отвратительное жалкое существо по имени Джеффри.