Охотник шел легкой, пружинистой походкой, которая свойственна людям, привыкшим долго ходить по лесу. Ему было пятьдесят четыре года, но он не жаловался на здоровье, а седина только-только намечалась на его висках.
Хейс Тернер получал от прогулки истинное наслаждение, однако это не мешало ему видеть и слышать все, что происходило вокруг. Он чувствовал лес, умел настраиваться на его звучание и понимал, что происходит за десятки километров. Вот пронеслась стайка синиц, а вот, тяжело перелетая с ветки на ветку, проследовал тяжелый желудевник.
Хейс остановился, прислушиваясь. Какой-то пока неясный источник беспокойства быстро приближался с запада.
Сейчас он был еще далеко, но… Хейс снял с плеча автомат и побежал на свой запасной наблюдательный пункт, устроенный на ближайшем холме.
Долгое сидение дома во время сезона саранчи давало о себе знать, на вершину холма Хейс прибежал мокрый от пота. Он сделал несколько дыхательных упражнений и повалился на установленную под навесом лавку.
– Слишком много жирной солонины, Хейс… – определил свое состояние Тернер и неодобрительно покачал головой. Потом он поднял бинокль и навел его на опушку леса. Тот, кого ждал Тернер, должен был появиться с минуты на минуту.
Наконец он выбежал. Это был худой, заросший человек в сильно изорванной одежде. За ним по пятам мчались несколько дикарей.
– На открытом месте они тебя сделают, парень… – пробормотал Хейс, не отрываясь от бинокля.
Словно услышав его слова, беглец развернулся и первым напал на авангард канино.
– Толково, – улыбнулся Хейс. Он внимательно наблюдал, как незнакомец ведет неравный бой с пятью дикарями. Конечно, долго ему не протянуть, но его действия Хейс одобрял. Можно было помочь бедняге, однако патроны для автомата были на вес золота, к тому же Хейс не любил компанию. Охотник должен жить один.
Будто совсем потеряв интерес к происходящему на опушке леса бою, он направил бинокль в другую сторону.
Там, где начинались болота, уже отрос камыш, а это означало, что водяные курочки скоро начнут вить свои гнезда. Их яйца были вкусными, Хейс очень любил их. От воспоминаний о еде в животе заурчало.
Он снова перевел бинокль на опушку леса, ожидая увидеть растерзанный труп беглеца, однако среди убитых его не было. Где же он?
Хейс повел биноклем и обнаружил бродягу в ста метрах от опушки. Тот брел, с трудом переставляя ноги. Правая рука бойца висела плетью вдоль тела, а левой он сжимал окровавленное мачете. До него было не более трехсот метров.
– Молодец, – похвалил его охотник, – пусть себе идет куда хочет…
Неясный звук со стороны леса привлек его внимание. Снова наведя бинокль на опушку, Хейс заметил канино. Их было больше тридцати человек. Вырвавшись из леса, они устремились за раненым бродягой. Хейс видел, как тот повернулся к мчавшимся на него дикарям и, пошире расставив ноги, приготовился подороже продать свою жизнь.
Хейс кивнул. Он был уверен, что парень успеет прихватить с собой еще пару канино.
– Эй, ребята, это же нечестно… – возмутился он. Подбежавшие дикари остановились неподалеку от неподвижно стоящей жертвы и начали растягивать луки. – Но ведь патроны же на вес золота… – простонал Хейс, поднимая автомат. – Надеюсь, остальные разбегутся сами…
Один за другим раздались три выстрела, и лучники упали на землю, выронив свои луки. Однако массового бегства, на которое рассчитывал Хейс, не произошло. Беглец, поняв, что на холме его ждет спасение, побежал к нему что было сил. А вслед за ним, завывая и подпрыгивая, понеслись канино.
– Невероятно, – покачал головой Хейс, – всякий стыд потеряли. Не иначе как нового колдуна выбрали…
Сплюнув под ноги, он снова поднял автомат. В рожке оставалось семнадцать патронов, и Хейс старательно выбирал цели, отдавая предпочтение лучникам и здоровым парням.
Магазин быстро опустел, но сильно поредевший отряд канино продолжал гнать раненого беглеца на вершину холма. Хейс грустно посмотрел на бегущих дикарей и, выдернув из навеса кусок титановой трубы, пошел навстречу канино.
5
Хейс Тернер дрался зло и жестоко. Он был недоволен тем, что за какие-то два-три месяца холодного сезона канино забыли его уроки. Он бил налево и направо, словно мельница перемалывая тела врагов. А уставший беглец, видя, как управляется его заступник, отошел в сторону и присел на траву.
– Омара! – неожиданно завопил один из дикарей, указывая на Хейса.
– Омара! – повторили остальные дикари и, побросав оружие, побежали прочь.
– То-то же, сукины дети, признали, – криво улыбнулся Хейс, даже не пытаясь преследовать спасающихся бегством канино.
– Я всегда знал, что ты именно такой, Хейс Тернер, – хрипло произнес спасенный. – Спасибо тебе, я твой должник…
– Оставь благодарности при себе, парень. Я вовсе не собирался тебя спасать. – Хейс вытер трубу о длинные волосы одного из поверженных дикарей и посмотрел на солнце. – Ладно, если хочешь чего– нибудь пожрать, пошли со мной… – Больше не обращая на спасенного внимания, Хейс пошел под навес. Там он вернул на место трубу и, подобрав автомат, двинулся в сторону дома.
За ним, еле поспевая, шел его незваный гость.
– Откуда тебе известно мое имя, парень? – не останавливаясь, бросил через плечо Хейс.
– Как же мне не знать, я на Габоне уже двадцать лет, – придерживая раненую руку и морщась от боли, ответил гость.
– Двадцать лет, говоришь? – Хейс бросил на гостя короткий взгляд. – Да, я тебя тоже знаю. Ты Джон Саймон, так?
– Джек, – поправил его гость.
– Да, Джек, – согласно кивнул Хейс. – Ты потерпи, Джек, но нам нужно дойти очень быстро. Я опасаюсь, что эти твари ошиваются где-то поблизости… Хотелось бы добраться до дому раньше их.
– Нет проблем, пойдем быстрее, – согласился Джек.
Когда впереди показался дом, окруженный высоким частоколом, Хейс махнул в его сторону рукой и гордо произнес:
– Мой неприступный замок. Три года на одном месте…
– Три года? – удивился Джек. – А как же канино?
– Тактика упреждающего удара, парень.
– Ты нападаешь первым?
– Если напасть первым, это ничего не даст… Заходи давай. – Хейс отворил перед Джеком тяжелую калитку.
– О, да у тебя здесь уютно, – оценил Джек, осматривая внутренний двор.
– Садись вот сюда, на лавку. Сначала мы займемся твоей раной. Эй, Бэстри! – позвал Хейс.
Из стоящего на сваях дома вышла женщина неопределенного возраста с испуганным лицом.
– Неси горячей воды и мои лечебные порошки.
– Это твоя жена? – удивился Джек.
– Нет, что ты. Она просто помогает мне по хозяйству.
– Она похожа…
– Да, она канино.
Вскоре женщина вышла из дома с большим тазом горячей воды. Она поставила его перед Хейсом и протянула кусок мыла.
– Помоешь его и обработаешь раны. – Хейс указал на своего гостя. – Чего стоишь, Джек? Снимай лохмотья. Я принесу тебе что-нибудь из своей одежды.
Усталость и боль во всем теле окончательно подавили стеснение Джека, и, сняв с себя изорванную одежду, он встал ногами в горячую воду.
Безразличные руки Бэстри проворно намыливали его тело, осторожно обходя кровоточащие раны. Джек смотрел на свои худые ноги, и ему не верилось, что он отощал до такой степени.
Бэстри смыла мыло, множество ссадин на теле начали невыносимо гореть.
– Ты что, Джек, лечился в лесу голодом? – Хейс стоял со старым комбинезоном в руках и качал головой, поражаясь худобе гостя.
– Да нет, кое-что перепадало, только вот бегать приходилось много.
– Понимаю… Вот тебе одежда. Даже пара белья нашлась. И бритва. Нам с тобой пора побриться. А пока давай займемся твоей рукой. Кость цела?