Став богачом и знаменитостью, Некрасов не утратил чувства реальности - главного петербургского чувства: как бы ни блистали в театральной, допустим, зале хрустальные люстры и дамские декольте, не забывай - снаружи, на улице, смертельно холодно, и не всем пешеходам суждено воротиться домой. Ночь и зима со всех сторон обступают сияющую столицу - и жаждут ее поглотить. Лови, лови световой день, беги, беги среди сугробов, горожанин!
И далее - все, как теперь, как в сегодняшней газете...
Что ж! Раскалим кирпич, запалим свечу и, пока телевизор, обесточенный, не лжет, будем читать Некрасова. Новые смыслы открываются, ей-богу. Вот, например, все думают, что труб заунывные звуки - это какой-нибудь духовой оркестр проходит под окном. Ничего подобного! Дело происходит в петербургской мансарде - и слышно, как завывает в дымоходах ветер. Прислушайтесь: органная сюита. Юбилейная. Исполняют петербургские дома под управлением Зимы.
3/2/2003
Сопротивление птиц
Как выяснилось, единственное, чего нам сейчас по-настоящему не хватает, - это памятника поэту Иосифу Бродскому.
Говорят, что в здешний зоопарк приезжал на этих днях инспектор из Евро-Азиатской ассоциации зоопарков - посмотреть, как чувствуют себя на новом месте какие-то редкостные птицы, этапированные сюда в прошлом, что ли, году для пополнения нашей коллекции.
Птички, представьте, нашлись, причем среди живых. И это, по-моему, прекрасное достижение. Нам всем следует их поздравить и брать с них пример.
Но инспектор (гражданин Эстонии, между прочим) остался, говорят, не совсем доволен состоянием упомянутых пернатых. Ему, видите ли, не понравилось, что за отчетный период они не отложили ни яйца, не высидели ни единого птенца и вроде бы вообще не нарушали седьмой заповеди ("не прелюбы сотвори", - напоминаю на всякий случай) - освоили, так сказать, технику фиктивного брака.
Инспектора, даром что эстонец, это удивило, поскольку и у него в Таллинне, и в других местах временного проживания, типа Стокгольма какого-нибудь, не говоря уже об исторической родине, существа данного вида плодятся с дорогой душой. Он провел расследование - то есть оторвался от созерцания испытуемых и огляделся вокруг, навострив при этом уши.
Вокруг, естественно, свирепствовало стихийное бедствие - так называемый зимний ремонт. Не стану рассказывать вам, что это такое, а жителям других планет поясню в самых общих чертах: в наше время и в нашей местности так называлась техногенная катастрофа с очень сильным человеческим фактором.
И вот наш орнитолог предположил, что птичья добродетель - или, если угодно, саботаж - в общем, что нежелание подопытных совершать развратные действия даже во имя продолжения рода - каким-то образом обусловлено обстановкой. Недостаточно, дескать, интимная. Скорей - цеховая. Моторы рычат, сверла дрелей визжат, пол вздрагивает, работники физического труда подают друг другу производственные советы, - действительно, тут не то что птичка, тут и крокодил смутится. Какие, к черту, скажет, прелюбы, ишь чего захотели; во-первых, неудобно; и потом - ради кратковременного наслаждения обрекать собственных потомков на такую жизнь - в холоде, злобном шуме и грязи? Не дождетесь!
В общем, ученый все понял. Вздохнув, сделал своим подопечным ручкой и отбыл восвояси. Пожалуй, прославится теперь - как-никак набрел на новую научную тему типа: Смольный - рычаг эволюции.
Тема, и точно, перспективная. По интересному совпадению, как раз на этой же неделе ассоциация избирательниц опубликовала результаты исследования человеческой рождаемости: в Петербурге - кто бы мог подумать? - она, оказывается, самая низкая. То есть наш человек отнюдь не глупей заморской птицы и тоже адекватно реагирует на перманентный... скажем, ремонт.
Но зато в сферах, окружающих половую, - в административной, например, да и в художественной - жизнь, наоборот, бьет ключом.
Как выяснилось, единственное, чего нам сейчас по-настоящему не хватает, - это памятника поэту Иосифу Бродскому. И чуткий "Альфа-банк" выделил сколько нужно денег, и объявил конкурс, и сто двадцать скульпторов в разных странах засели за работу, и двадцать четыре избранных проекта вот только что представлены публике. Бродский на чемоданах, Бродский за столиком кафе, еще один Бродский на чемоданах и так далее.