– Прости, старик. Сон дурной.
Медбрат кивнул и с трудом поднялся, хоть и держался за мою руку.
– Вы крепко спали, мистер Акио, – сипло отзывается паренёк, потирая место, по которому пришёлся удар. – А вам надо снять швы. Пройдёмте в перевязочную.
– Ну, пройдёмте. – буркнул я, поднимаясь с кровати.
По известным причинам я постоянно ходил в своих джинсах, потому что переодевать их на ночь и надевать утром было сущим адом с моими-то ограничениями. Впрочем, мне всегда было интересно, как же живут инвалиды, которые ездят на инвалидных колясках? Наверное, не сладко. Впрочем, мне-то всегда было плевать на кого-то кроме меня и близких мне людей, хотя, порой, пробивалась непривычная и несвойственная мне жалость. На плечи была накинута помятая светлая рубашка, которую я смог надеть с величайшим трудом, поскольку лонгета устроена так, что пальцы загибаются вверх. Это чтобы мышцы нормально срослись. Впрочем, меня уже предупредили, что восстановление мышц будет очень и очень неприятным, а главное – долгим процессом. После этого заявления я поговорил с парой знакомых, которые терпели подобные травмы. Один из них сказал, что восстанавливал мышечную норму в течение года, а другой, что побывал в больнице года три назад, сказал, что до сих пор нормально не восстановил. Впрочем, моя травма была куда как незначительна по сравнению с ними, а потому я не особенно-то и испугался.
В перевязочной было тихо и невероятно спокойно. Большая, светлая комната. Паркет слегка блестел благодаря стараниям забавной тётушки уборщицы, которая частенько со мной разговаривала, когда захаживала в мою палату с ведром воды и шваброй. Над перевязочным столом нависала огромная, яркая лампа, свет которой готов был выжечь мне глаза, но я терпел. Вдоль стен стояли бесконечные шкафчики, столики какие-то холодильники, в которых хранились лекарства, стояли плошки с инструментами, банки со стерильными ватками, спирт, и прочая медицинская ересь, которая приятно будоражила моё воображение. Признаться, я всегда хотел стать врачом, но теперь, стоя перед перевязочным столом и ожидая слов медбрата, я понял, что никогда мне им не стать – с моими-то замашками! Но инструменты заманчиво поблёскивали, и я готов был рискнуть пойти на обучение на медика. Наверное, так на мне сказывалась скука.
– Садитесь. – улыбнулся парнишка, кивнув мне на стул.
У медбрата оказалась невероятно миловидная улыбка, а взгляд из-под чуть вскинутых бровей казался насмешливым, но весьма проницательным, цепким. Присев на стул и положив на стол руку, я выжидательно глянул на паренька. Он уже крутился вокруг, беря свежую вату, ножницы, перекись и зелёнку. Хотя, на самом деле, я не уверен, что это называется именно так. Потому что когда я в первый раз был на перевязке, то видел, что палец мой, равно как и кисть и часть предплечья, покрыты чем-то желтоватым вроде йода. Но йод не держится так долго, тем более, что поверх него не наносят бинты – страшнейший ожог гарантирован в противном случае. Да и держался он где-то недели две.
Паренёк размотал мою руку, и я глянул на палец – ничего нового. Но, по крайней мере, уже не кровоточит.
– Старик, а если ты швы снимешь, у меня там ничего не разойдётся? – я вскинул взгляд на паренька, который вооружился двумя инструментами: длинными ножницами с загнутыми концами и маленькими, едва ли не глазными ножницами. Впрочем, я бы их назвал маникюрными, но с маникюрными ножницами у меня теперь были не самые радужные воспоминания. Но это если так, на чистоту.
– Нет, что вы. – парень рассмеялся, длинными ножницами чуть оттягивая медицинскую нить и разрезая её маленькими, после вытаскивая. Это было не так чтобы адски больно. По крайней мере – терпимо и, пожалуй, даже приятно. И таких было ещё семнадцать. Вы представляете себе – восемнадцать швов на один несчастный палец? – Вас сейчас выпишут, мистер Акио, – вновь обаятельно улыбнулся мне юноша, промакивая следы от швов ватой в этом странном зелёном растворе. – Вам следует сделать ещё десять магнитотерапий. Через месяц вы сможете снять лонгету.
– Благодарю вас. – Кивнул я, следя за тем, как ловкие пальцы перематывали мою руку. – Сколько раз следует делать перевязку?
– Примерно раз в два дня. – отозвался медбрат. – Вы можете идти.
Я поднялся со своего стула и поймал на себе выжидательный взгляд юноши, который смотрел на меня снизу-вверх. А я всё никак не мог понять, чего он ждёт.
– В чём дело? – я слегка передёрнул плечами, почувствовав, как по спине пробежала целая стая огромных мурашей.
– Вы меня не узнаёте? – изумился парень, скрестив на груди руки и чуть ухмыльнувшись.
Никогда не любил такие вопросы – это заставляло меня думать, что со мной говорит кто-то из моих бывших любовников «по пьяни» или кто-то, кто видел, как я убиваю. А потому я чуть насторожился, уставившись на мальчишку.
– Я учился с вашим братом, мистер Акио. – паренёк сделал уверенный шаг ко мне, а потому мы оказались почти вплотную. Его тонкие пальцы крепко схватили меня за воротник рубашки, заставив склониться. – И мы очень даже неплохо проводили с вами время.
– О нет, Ричард, – я закатил глаза, узнав в рыжем недоразумении самого настырного из всех своих поклонников.
Его взгляд упёрся в меня, а на губах расползлась улыбка:
– Значит, узнал.
Настырность из него никуда не делась, а настойчивые почти мальчишеские губы впились поцелуем в мои. Да, чего у него всегда было не занимать, так это умения переубеждать и всегда заставлять делать то, что надо ему. Частенько мне с ним приходилось как следует поднапрячь мозги, чтобы вывернуться из его похотливых рук. Юркий язычок щекотал губы, безмолвно упрашивая впустить. Ну, а почему бы и нет, когда мой любовник торчит в какой-то заднице? Обхватив здоровой рукой мальчишку за талию я отозвался на его поцелуй, а тот уже решил перейти к более уверенным действиями, запуская свои похотливые лапки мне в брюки. Но, если бы не шаги главврача в сторону перевязочной, я бы опять был пассивным активом, а с этим неугомонным и ненасытным парнем иначе и не получалось. Вывернувшись из его объятий, я бросил взгляд на Ричарда. По его лицу расползалась довольная улыбка, мягкие, пухлые губы зазывно алели, а волосы растрепались в художественном беспорядке. Этот чёртов мальчишка – а для меня он всегда оставался мальчишкой, хоть и был всего на два года младше меня, – был чертовски соблазнителен, и устоять перед ним было невероятно трудно. По крайней мере, мне. На миг отвернувшись, Ричард порылся в карманах своего медицинского халата, а после всунул мне в руки бумажку, на которой значился его номер.
– Я давно не замечал рядом с тобой Гилберта, – он вульгарно подмигнул мне, а после принялся убирать с перевязочного стола бинты и вату.
Дверь скрипнула, и вошла высокая, темноволосая женщина, которой в данный момент я готов был целовать руки – Ричард просто пожирал меня взглядом. Улыбнувшись мне и пожелав доброго утра, врач протянула мне мою выписку и я выдохнул свободно – можно сваливать отсюда к чертям собачьим. Но номер Ричарда я всё-таки сохранил. Всё же, он неплохой врач, да и пирсингом занимается.
***
Город принял меня совершенно недружелюбно: мелкий снег, лужи по щиколотку и адский ветер, который собирался меня вот-вот свалить с ног, – вот что ждало меня за стенами больницы. Да и выглядел я как участник какой-нибудь мелкой гражданской войны – правая рука была вдета в рукав пальто, другая же висела на перевязи, а пальто было накинуто на плечо и застёгнуто лишь на верхние пуговицы. На правом плече болталась сумка с вещами, которые были у меня с собой в больнице, вода едва не пробивалась в кожаные сапоги на высокой платформе, и я мечтал только о том, чтобы прийти домой и принять ванную. Однако, на подходе к метро я замер – там куча народа. Как мне туда лезть с такой рукой? Оглядевшись по сторонам и, поняв что на дорогах жуткие пробки, я всё же спустился в подземку. Мне повезло, что я не попал в самый час пик, иначе бы опять угодил в больницу с разошедшейся тканью мышц на пальце.