Некоторое время мы молча разглядывали друг друга. Шарль и впрямь не изменился за последние пять лет. На вид ему можно было дать не более тридцати, но я прекрасно помнил, как мы пять лет назад праздновали его сорокалетие.
— Здравствуй, Андрей, — устало сказал Леруа. — Рад тебя видеть.
— Здравствуй, Шарль… — Некоторое время я подыскивал слова, но, так и не найдя их, замолчал.
— Ты надолго? — после паузы спросил Леруа.
— Не знаю…
— Хочешь покопаться в наших странностях?
— Да, хочу…
— И, думаешь, я тебе помогу в этом?
— Нет… Уже не думаю.
— Жаль… Не так я представлял встречу…
Я промолчал.
— Я смогу приехать к тебе только завтра, — сказал Леруа. — Чем будешь заниматься все это время?
Я пожал плечами.
Леруа недовольно поморщился.
— У меня к тебе просьба, — явно пересиливая себя, сказал он. — Не лезь без меня к аруанцам. Это может плохо кончиться…
Я молчал, внимательно вглядываясь в лицо Шарля.
— У тебя нет ко мне вопросов? — в голосе Леруа появились нотки раздражения.
— Почему ты нарушил третий параграф?
— Так я и думал… — Леруа тяжело вздохнул. — Значит ты все- таки от Комиссии…
— Я же сказал, что прибыл по собственному желанию.
— Ладно… Завтра отвечу на все твои вопросы… Как ты устроился?
— Нормально…
— Может, переберешься ко мне? В гостинице довольно шумно…
— Ты так хочешь?
Леруа явно колебался.
— Да, я так хочу, — сказал он, наконец.
— Пожалуй, я лучше пока останусь здесь, — сказал я, после некоторого раздумья. — Завтра буду у тебя.
— Ну, как знаешь… — Леруа вздохнул, и мне показалось, что вздохнул он с облегчением…
Экран видеофона погас.
Некоторое время я сидел, уставившись в одну точку. Из оцепенения меня вывели голоса за окном.
С балкона я увидел на площади, перед гостиницей, три походных сольдера, из которых веселой гурьбой высыпали парни и девушки. Все они были в шортах и в голубых форменных рубашках.
Кто-то из ребят завел маршевую песню, и множество сильных голосов тут же с радостью подхватили ее. Вскоре все огромное здание гостиницы заискрилось огнями и наполнилось веселым гамом. Где-то звучала музыка, со многих этажей доносились песни…
Я взглянул на часы. Было далеко за полночь.
Похоже, здесь не очень-то заботились о покое соседей.
«Когда же они спят?» — подумал я и в это время в коридоре раздался топот ног и хлопанье дверей.
Где-то рядом звонким колокольчиком рассыпался девичий смех.
— Серый, куда ты подевал мыло? — взревел из-за двери могучий бас.
Я не вытерпел и открыл дверь.
В коридоре возвышался здоровенный парень, завернутый в полотенце, словно в тогу.
— Мыло в рюкзаке у Грега, ты же сам его туда положил… — на пороге противоположной по коридору комнаты появился мокрый бородатый детина. Он был совершенно обнажен.
— Добрый вечер! — весело сказал бородач, увидев меня.
Я пробормотал в ответ что-то невразумительное и захлопнул дверь.
За стеной грянула песня:
Куплет был завершен взрывом совершенно идиотского хохота.
— Ну, жеребцы… — пробормотал я и подошел к окну. — Просто балбесы какие-то!..
— Ой, девочки, вы бы видели, как моя Лу алгебру схватывает! — сообщил девичий голосок из-за противоположной стены. — Если так пойдет, то через неделю она будет щелкать интегралы по контуру…
— Ну, и что толку? — скептически спросил мужской голос. — Им наша математика нужна, как аротавру пятая нога!
За стеной шумно заспорили, причем преобладали женские голоса. Я лег и зарылся лицом в подушку.
Но сон не шел. Я вдруг небывало остро почувствовал свое одиночество и возраст. За стенами бурлила неведомая мне жизнь. И никому из всех этих молодых не было до меня никакого дела.
В дверь комнаты постучали. Это была Юна.
— Неужели спите?! — удивленно спросила она, увидев смятую постель.
— Пытаюсь… — я, развел руками и попытался улыбнуться. — Но не очень получается, при таком гаме.
— Это вернулись строители и воспитатели, — пояснила Юна. — Не забывайте, сутки здесь на шесть часов длиннее земных. Так что выспаться еще успеете… Я тоже в первое время не могла привыкнуть, но адаптация к местному времени происходит довольно быстро. Через неделю будете двадцать часов в сутки бодрствовать и десять спать. Как остальные…