К тому времени я уже много слышал об этом загадочном господине. Большинство моих соратников считало Леруа фанатиком, которого волновали лишь мало кому понятные научные проблемы. Однако когда я ближе познакомился с этим чудаком, он оказался намного интереснее и сложнее, чем я мог предположить. Он действительно был глух и слеп ко всему, что не касалось достижения поставленной им цели. И на пути к этой цели он сметал любые препятствия. В этом мы были похожи.
Леруа оказался худым и долговязым, как и все, рожденные в Эпоху Хроноклона. Не то, что я, коренастый выходец из двадцатого века. Знаменитый ученый отличался пучеглазостью и высоколобостью. Возможно, потому что кто-то из его предков по материнской линии пострадал от Чернобыльской Катастрофы.
Леруа базировался в Летсале, в доме, который в наши дни превращен в общагу молодых волонтеров.
Во время первой же нашей встречи этот молодой, но уже достаточно известный ученый без обиняков заявил, что будет контактировать со мной лишь на выгодных ему условиях. А выгоден я ему был лишь в случае доставки мною в его лабораторию живого агасфика. А еще лучше — двух агасфиков.
В то время было известно, что эти редкостные существа кроме заповедной Звёздной Рощи Осмилонии (о проникновении в которую нечего было и мечтать) водятся лишь в одном регионе планеты: на острове Закаур. Лишь пять лет спустя, выяснилось, что агасфики обитают и в пограничных районах Осмилонии.
Короче, через день после встречи с Леруа я отправился на этот огромный (некоторые планетологи считали Закаур континентом) и самый загадочный из всех островов Аруаны.
В те далекие времена к землянам недоверчиво относились не только осмилоки. Империи и княжества планеты терпели на своих территориях лишь малочисленные земные миссии, в которых затеряться было совершенно невозможно.
И тогда я решил устроить заварушку между Континентом и Островом. Поскольку в мутной воде, то есть в междоусобице, мне легче было затеряться. Или наоборот героическими действиями снискать расположение сильных мира сего, как в земной, так и в местной администрации.
В те времена Континентом называли Священную Империю Ордурад и Союз Континентальных Княжеств. Землепашцы Континента, фактически, кормили население близлежащих островов: Энтуара, Скабелаля, и даже Закаура, который достаточно длительное время считался враждебным Ордураду. Впрочем, подробнее об этих странных государственных образованиях Аруаны можно прочитать в отчетах экспедиций Зайцева, Сагабаляна, Килина и я перейду непосредственно к описанию тех незабываемых дней.
Землян тогда на Аруане было совсем мало, не то, что сейчас, когда планету заполонили сотни тысячи юнцов. Эти сопляки лезут во все дыры, всём, видите ли, интересуются. Если так пойдёт дальше… Впрочем, не буду о грустном… После внушительной смазки в Земной Администрации меня отправили консультантом-наблюдателем в земную миссию при дворе владыки Островной Империи. Для этого пришлось мне пофлиртовать с дурой-секретаршей Посольства, единственным достоинством которой был мощный зад, который она добросовестно эксплуатировала, отсиживая его от звонка до звонка.
Так я попал на Закаур…
Владыку острова звали Синуальпой Третьим, а его дражайшую супругу — Амиалькой.
Впрочем, я, для простоты, звал ее просто Алькой…
Глава тринадцатая.
Андрей Янин
Было еще темно, когда меня растолкал Леруа.
— Вставай! Ну, вставай же! — шепотом повторял он.
Я с трудом открыл глаза.
— Уже?
Леруа приложил палец к губам и кивнул в сторону открытого люка. На фоне пламенеющего перед восходом солнца неба, четко выделялась фигура обнаженной женщины.
Аруанки.
— Тихо! — зашипел Леруа. — Не бойся ее! Это Ула… Мне надо поговорить с тобой. Выйдем…
Зябко поеживаясь от предрассветного холодка, я вышел вслед за Шарлем из сольдера.
Чужие звезды уже потускнели, однако, словно для компенсации, в пепельном небе Аруаны ярко светили все три луны.
Аборигенка, нахмурив брови, внимательно смотрела на меня. Черты ее лица были едва различимы, но у меня перехватило дыхание, как тогда, на космодроме, когда я впервые увидел жительницу этой загадочной плнеты.
На аруанке не было ничего кроме коротенькой юбки, сплетенной из листьев турникона, и ожерелья, сплетенного из слегка светящихся засушенных цветов.
— Коари руана нори, — сказал Леруа, обнимая Улу за плечи.
— Этот человек — друг, — понял я слова, произнесенные на диалекте Центрального Союза Осмилоков.