Между тем тварь вновь раскрыла свою бездонную пасть, намереваясь отхватить минимум полтела стажера.
И в это время Ула молнией метнулась к чудовищу и, ловко оседлав его, зажала ладонью крохотное отверстие на спине твари.
Животное тут же обмякло, кольца его хвоста ослабили мертвую хватку, и Санти, отчаянно крича, от боли и ужаса, вырвался на свободу.
Тут же раздалось несколько выстрелов подряд. Стреляли все: и Шарль, и Берг, и Юна, и я.
Пули и лучи бластеров прошили животное во всех направлениях, и оно, вздыбившись на мгновение на своем могучем хвосте, рухнуло в болотную жижу.
Испуганно глядя на поверженного исполина, еще бьющегося в предсмертных конвульсиях, Санти поднялся на ноги.
Его била дрожь.
Несколькими выстрелами Леруа добил агонизирующее животное.
— Придется перебираться в центр колонны, — сказал я, пытаясь разрядить обстановку. — В конце колонны в древние века и на Земле, обычно шли самые слабые и больные… Поэтому хищники и нападали, прежде всего, на них…
— Являясь катализаторами естественного отбора и, отчасти, санитарами… — поддержал меня Берг.
— Что это была за зверюга? — Я обернулся к Шарлю и Уле, глаза которой все еще воинственно поблескивали.
— Это был лоэн… — проговорил Шарль и спрятал бластер в кобуру. — Довольно опасное животное. К счастью, осмилоки знают его больное место — дыхательное отверстие, расположенное, как и у наших водных млекопитающих, на спине…
— Спасибо, Ула!.. — Санти попытался улыбнуться дрожащими губами, но улыбка получилась очень ненатуральной.
— Теперь, надеюсь, все понимают, что прогулочка нам предстоит довольно опасная? — спросил Шарль. — Особая внимательность потребуется в зарослях… Кстати, надеюсь, все догадались, почему лоэн выбрал именно нашего глубокоуважаемого стажера?
Я недоуменно посмотрел на Шарля, потом на Санти.
— Да, я сам виноват, — стажер понурил голову. — Мне показалось, что из болота торчит какое-то растение, а это оказался его хвост…
— Надеюсь, предупреждение было достаточно внушительным? — спросил Леруа.
— Достаточно… — пробормотал Санти.
— Идите все вперед, — сказал Шарль, тоном, не терпящим возражений. — Теперь последними пойдем я и Ула…
Глава шестнадцатая.
Дмитрий Еремкин
В созданной Хунтой Филантропической Гильдии Альтруистов Галактики (ФиГАГ) я, собственно говоря, и появился на свет. И не один я. По объединенной методике, использующей Хроноклонирование и Хроноскоки, в ФиГАГ были воссозданы и Наполеон и Эйнштейн, и Сталин, и многие другие известные деятели прошлого. На средства ФиГАГ была воссоздана и моя неверная Белка.
Если уж быть совсем откровенным, у Хунты имелось не менее двух клонированных копий Берга, работая с которыми Симеон Кристабальевич научился предвосхищать действия Берга натурального. Об этом, разумеется, знал лишь ограниченный круг лиц, поскольку созданы и выращены все хроноклоны были в потаённых подвалах Хунты.
Конечно, мне нелегко было осознать, что в действительности я никакой ни Дмитрий Еремкин, а лишь его клон. Правда, клон — стопроцентный, так как, в моем случае, клонировано было не только тело Дмитрия Еремкина, но и его сознание. Из каких клеток Еремкина Первого меня клонировали я не знал. Как не знал и способа, которым у моего прототипа сканировали сознание. Известно мне было лишь одно: все произошло во время знаменитого Феномена в Нащекинском переулке.
Но больше всего меня терзало то, что первое время я не знал причин, по которым удостоился такой чести.
Позднее я узнал, что подлинный Дмитрий Еремкин, оказывается, через три месяца после памятной встречи с Белкой женился на ней, а еще через год — развелся, застукав ее в постели со своим другом Семой Гундаревым.
Позднее, потратив немало сил, я выяснил, что, пока мой прототип служил в армии, между прототипами Белки и Сёмы имел место бурный роман. Однако буквально через год после Нащекинского Феномена мой прототип Еремкин Первый помирился с Сёмой. А вот с Белкой, то есть, пардон, с Изабеллой Аркадьевной он так больше ни разу и не встретился.
В частности, ещё и потому, что после возвращения из армии прожил в Москве совсем недолго.
Как ни странно, мой прототип стал космонавтом. Точнее, — бортинженером космических кораблей. В армии, благодаря познаниям в электронике и компьютерной технике, он служил в батальоне связи Генштаба. После демобилизации Еремкин Первый, не раздумывая, завербовался в Главкосмос. Через пятнадцать лет, будучи уже довольно известным и опытным космонавтом, Еремкин Первый участвовал в Третьей Экспедиции на Марс, которая основала Ареоград.