На Марсе мой прототип женился вторично. Его новая жена, летчица Ольга Горогляд, считалась одной из лучших (и красивейших!) в женской группе космонавтов. Однако это не мешало Еремкину Первому напропалую изменять ей. Будучи одним из самых опытных марсианских поселенцев мой прототип пользовался огромным авторитетом, который еще больше увеличился, когда мужчин на Марсе стало вдвое меньше, чем женщин.
Увы, на Марсе как бы повторялись времена Великих Географических Открытий, когда мужики-первопроходцы гибли, осваивая новые территории и борясь за прекрасных дам. Один лишь Еремкин Первый умудрялся выходить живым и невредимым из любых передряг, как это было, к примеру, во время основания Ареополиса у подножия высочайшей горы Марса Никс Олимпика. Этот факт породил множество легенд и почти мистическое преклонение перед действительными и мнимыми заслугами моего прототипа.
Пользуясь славой и авторитетом Еремкин Первый немало начудил. В пятидесятых годах двадцать первого века, когда на Марс повалили китайцы, индусы и арабы, мой прототип неожиданно обратился в магометанскую веру и обзавелся гаремом. Среди его жен были индианки, арабки, китаянки. И даже одна украинка. Но прославился мой прототип не столько своим любвеобилием, сколько политическим талантом, благодаря которому в шестидесятых годах двадцать первого века он стал президентом Марса и объявил независимость красной планеты от Земли.
Лишь узнав о судьбе своего прототипа я понял, почему Хунта решил клонировать меня от Еремкина Первого. Возможно, удачливость, живучесть и предприимчивость моего прототипа объяснялись совпадением чисто случайных факторов, однако его энергия и сексуальность (знаю по себе!) была значительно выше средней.
А Хунта объяснял достижения Еремкина Первого именно этим фактором. Возможно, потому, что и сам был неравнодушен к дамам…
Я, признаться, долго не мог понять, какой на Земле конца двадцать второго века царит строй? Хотя какие-то элементы распределения благ среди широких слоёв населения и напоминали социалистические, скорее всего, это был демократический строй, с элементами социализма и контролируемой государством частной собственностью (плохо контролируемой, надо отметить).
А вот на Аруане процветали самые кондовые феодальные отношения, со всеми вытекающими из этого обстоятельства восстаниями бедноты, дворцовыми интригами и переворотами. Причём, немалое число интриг, как и положено, было связано с любовными утехами знати и царствующей четы. Иногда, признаться, я даже ощущал себя попавшим во времена Д'Артаньяна и его друзей.
Император Синуальпа выглядел слабаком лишь рядом с неугомонной супругой, готовой заниматься любовью круглыми сутками. То есть, как здесь выражались, «тридцать один час в сутки» (напоминаю, что сутки на Аруане длятся около тридцати часов). А вообще-то, Синуальпа был еще ого-го! И загулы он порой устраивал похлеще своей супруги. Во дворце постоянно проживало пять его официальных фавориток и несколько десятков наложниц, словно у заправского земного восточного владыки. За ними присматривал самый доверенный царедворец Синуальпы почтенный граф Уку.
Официально граф Уку звался Хранителем Печати, однако в действительности он являлся шефом тайной охранки, вершившим, фактически, всю внутреннюю и, во многом, внешнюю политику Закаура. Это был невзрачный сухощавый брюнет с цепким проницательным взглядом болотисто-водянистых глаз. Говорил он обычно очень тихо, поэтому, когда появлялся где-либо, вокруг воцарялась полнейшая тишина и все с напряжением ловили каждое его слово.
Меня серый кардинал Закаура невзлюбил с первого взгляда. Видимо, сразу почувствовал мои способности. Будучи Хранителем Печати, граф Уку отвечал за взаимоотношения Закаура с миссией землян. Скорее всего, именно поэтому, несмотря на неразбериху, связанную с военными действиями против Ордурада, он вычислил, что я — землянин несколько нелегальный. Да еще, к тому же, землянин, пленивший своими чарами императрицу для целей, неизвестных не только аруанцам, но и землянам.
Откуда было знать графу-интригану, что вся моя деятельность на Закауре была направлена лишь на поимку нескольких агасфиков, столь необходимых Шарлю Леруа…