Мнемотранслятор был создан на основе обычного мнемографа, однако при помощи него можно было переносить не только фрагменты чужой памяти, но и все сознание целиком. Что и проделывали со мной не раз в стенах «Странного Дома». Причем, при помощи мнемотранслятора можно было, не только на время замещать одно сознание другим, но и как бы помещать в одно тело две личности. Вроде доктора Джекила и мистера Хайда из повести Стивенсона.
К счастью, в отличие от героя Стивенсона новоявленный доктор Джекил мог не только единовременно сосуществовать с мистером Хайдом, но и успешно контролировать его.
Или наоборот, как в моем случае, если добропорядочным доктором Джекилом считать Вилли Джонса, а порочным и зловредным Хайдом — меня, Дмитрия Еремкина.
Короче, я задумал «влезть» в тело Джонса и поставить его сознание под свой контроль.
Однако для этого я должен был вернуться в «Странный Дом», с которым у меня были связаны, увы, не самые приятные воспоминания…
Даже врагам моим эту операцию трудно было бы назвать насильственным похищением. Провел я ее с ребятами Хунты четко, ювелирно точно и совершенно гуманно.
Когда над «Центральным Святилищем» Ливы материализовался ПП-бот, посланный Хунтой, я попросил свой комбинезон выдать порцию снотворного газа, после чего погрузил уснувшего Джонса в бот и доставил его на Землю.
Напрашивается вопрос: почему я действовал столь окольными путями, а не похитил, к примеру, самого Шарля Леруа?! Ведь в этом случае я мог бы контролировать сознание единственного землянина, пользующегося доверием осмилоков и черпать из его памяти всю необходимую мне информацию?
Признаюсь честно: не по зубам он был мне. В отличие от добродушного, открытого и доверчивого Джонса, Леруа был чрезвычайно подозрителен и осторожен. И правильно делал, между прочим. Ведь он прекрасно понимал, сколько беспринципных, циничных и алчных негодяев, вроде меня, мечтало погреть руки на его открытиях.
И тем более на открытиях, которые сулил первый поход землян на Киалану…
Поэтому его постоянно окружали его фанатичные сотрудники и соратники. А когда Леруа оставался один, что бывало крайне редко, он был постоянно начеку…
Глава девятая.
Цель и средства
Янин вошел в центральную палатку, и некоторое время молча смотрел на Леруа, погруженого в невеселые думы.
— Слушай, — примирительно сказал инспектор. — Кончай дуться… Помоги лучше разобраться с вашей чертовой техникой.
— Что? — Леруа отрешенно взглянул на Янина.
— Улавливатель звуков и этот… визор. Я не знаю, как с ними обращаться. Ни черта не видно и не слышно…
Леруа тяжело поднялся со своего места и вышел из палатки.
— Ахилл, Геркулес, в чем дело? — строго спросил он.
— Осмилоки ушли за линию горизонта, — равнодушно сообщил Ахилл.
— Соединись с Али-бабой и подключи картинку, которую видит он.
…На экране замаячили спины Джонса, Юны и сопровождавших их роботов. Отряд пробирался сквозь невысокий колючий кустарник и роботам приходилось расчищать путь короткими острыми мачете.
— Как дела? — спросил Леруа, включив связь. — До осмилоков далеко?
— Минут через двадцать Али-баба покажет вам спины преследуемых… — отозвался Джонс. — А вы их видите?
— Нет… Они уже вышли из зоны прямой видимости… — А локи из Крирских степей? Как они там?
— Минутку! Сейчас взгляну… — Леруа достал из футляра бинокль, и некоторое время смотрел в него.
— Кормятся… — сказал он наконец, — насыщают свои вегетарианские утробы дарами местной флоры.
— Сколько у тебя сейчас роботов в дозоре?
— Двое…
— Присоедини к ним Геркулеса… Дикие локи или агасфики могут, разобравшись, напасть на лагерь… И припаси, на всякий случай, карабины!
— Я их еще утром припас…
— Ну, тогда раздай их роботам… И инспектору — тоже…
— Ладно, не беспокойся ты за нас! Лучше сам будь готов!..
— Замолкаю… В случае чего — вызову…
— Оставь звук…
— Мы все равно молчим…
— Ну и молчите на здоровье! А звук — оставь…
— Хорошо… Все… Заканчиваю… — Джонс на экране стереовизора обернулся и помахал рукой.
— Отключи пока звук с нашей стороны, — попросил Янин. — Хочу поговорить с тобой, пока мы с тобой одни…
Леруа внимательно посмотрел на Янина и выполнил его просьбу.
— И настал час исповеди, — сказал он, насмешливо глядя на Янина. — В чем же мне еще исповедаться?