— Ты, значит, с соседскими ребятами занимаешься? Уроки им делать помогаешь, так, что ли?
— Угу, — сказала Кими, глядя в пол.
— Рисованию их учишь, — продолжал Адачи.
Тут Кими подняла на учителя глаза, и Котани-сэнсей поразил ее серьезный, как у взрослого человека, взгляд.
— Рисование — это хорошо. Ну и чему ты их последний раз учила? — Адачи говорил спокойно, не спеша. Ему явно не хотелось расстраивать девочку.
— Мы делали декалькоманию[3]. Помните, вы нам в классе еще объясняли?
— Кими, так ты молодец. Ты вообще уже можешь стать учительницей. — С этими словами Адачи достал из пакета пирожок-тайкояки и начал его есть. Он и Котани-сэнсей предложил, но она отказалась.
— Ну и кто же твои ученики?
— Мацу, Шиге-тян и Котоэ-тян.
— И сколько они платят? — как ни в чем не бывало спросил Адачи. Кими вздрогнула.
— Двадцать иен.
— Каждый, что ли?
— Угу.
— Понятно.
Адачи замолчал, глядя куда-то вдаль. Потом спросил:
— А папа твой как поживает-то?
— Да он вчера только домой вернулся. До этого три дня где-то ходил.
— А почему ты в школе никому не сказала, а? — по голосу было слышно, что Адачи немного рассердился.
Кими, опустив голову, ничего не ответила.
— Папа сколько денег оставил, когда уходил?
— Пятьсот иен.
— А Котоэ-тян тебе двадцать иен когда заплатила? В тот же день?
Кими кивнула, не поднимая головы, и у Котани-сэнсей защемило сердце.
— Кими-тян, — как можно ласковее сказала она.
Девочка перестала есть свой пирожок и просто держала его в руке.
— Слушай, Кими.
Девочка по-прежнему не поднимала глаз.
— Давай ты больше не будешь брать денег со своих учеников, — спокойно, но решительно сказал Адачи.
— Угу, — Кими кивнула.
"Бедный ребенок, и за что ей такое? Это вместо материнской-то ласки…" — подумала Котани-сэнсей, и у нее на глаза навернулись слезы.
Они вышли из дома Кими. Уже на выходе Адачи выглядел крайне недовольным, но когда они оказались на большой и оживленной улице, он сделался уж совсем мрачным.
— Слушай, может, выпьем? — вдруг обратился он к Котани-сэнсей. И тут же, не дожидаясь ее ответа, зашел в первую попавшуюся пивную.
Котани-сэнсей растерялась. Во-первых, она еще собиралась зайти к Тэцудзо. Во-вторых, ей совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь из родителей или учителей увидел ее вместе с Адачи в пивной в двух шагах от школы.
С другой стороны, Котани-сэнсей надо было еще много чего спросить у Адачи, и к тому же она не любила расставаться, не попрощавшись, поэтому после некоторых сомнений она все-таки зашла в пивную вслед за ним.
Стакан, стоявший пред Адачи, был уже наполовину пуст. Котани-сэнсей села рядом с учителем, но он, казалось, этого не заметил. Допил порцию и заказал еще одну. Было видно, что он мучительно о чем-то думает.
— А что, Кими всегда была такой веселой? С самого начала?
— Не всегда, — буркнул Адачи в ответ. Настроение у него окончательно испортилось, и теперь Котани-сэнсей боялась с ним заговаривать. От недавнего "лысого-конопатого" добряка и весельчака не осталось и следа.
Внезапно Адачи словно опомнился.
— А ты здесь? Ты уж извини, — сказал он.
"Все-таки он ужасно странный", — в который раз подумала Котани-сэнсей, с трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться.
Вслух же она сказала:
— Меня удивило, как вы с Кими разговаривали. Она ведь почти без слов вас поняла. Поняла, что неправа. Извинилась…
— Ты что, правда так думаешь? резко оборвал ее Адачи. — Ты действительно думаешь, что она неправа? — Он осушил второй стакан и, поставив его перед собой, продолжил:
— Тебе, милая, да и мне уже, наверное, тоже, трудно это понять. Но давай попытаемся на секундочку представить, как девчонка радовалась в тот момент, когда получила эти шестьдесят иен. Сама подумай, сегодня, если бы папка ее домой не вернулся, им с братом уже жрать было бы нечего. В такой ситуации шестьдесят иен, пусть даже заработанные "неправильным" способом, это же спасение, понимаешь ты?
Чем пьяней становился Адачи, тем меньше его речь походила на речь учителя.
— Если бы Кими говорила с нами на нашем языке, то знаешь, что бы она нам сказала? "Что плохого, — сказала бы она, — в том, что я даю уроки, не халтурю, между прочим, и получаю за это всего ничего — шестьдесят иен. Что в этом плохого?!" И что бы ты ей на это ответила, а?
Адачи, хоть и опьянел, но говорил тихо. Голоса не повышал.
— Кими больше не будет давать уроки. Но не потому, что поняла свою неправоту, а потому, что ее попросил об этом любимый учитель. Может, самый близкий для нее на свете человек. У нее просто не было выбора, понимаешь? Вот что она на самом деле чувствовала!
Котани-сэнсей сидела и неотрывно смотрела на Адачи.
Глава 3
СЕКРЕТ ТЭЦУДЗО
Попрощавшись с Адачи, Котани-сэнсей направилась к дому Тэцудзо. На душе у нее скребли кошки. По сравнению с Кими и ее учителем Котани-сэнсей казалась себе беспомощной крошечной пылинкой. "Ну и схожу я к Тэцудзо, и что дальше? Разве тут что-то можно сделать?" — думала она, и от этих мыслей настроение у нее окончательно испортилось.
Тэцудзо в одиночестве играл у дома. Так поначалу показалось учительнице, но приглядевшись, она увидела, что мальчик сидит на корточках и ловит блох на своей собаке.
— Тэцудзо-тян, — позвала Котани-сэнсей. Мальчик безучастно посмотрел на нее и снова занялся Радой.
Котани-сэнсей на мгновение вспомнила, как Кими буквально запрыгала от радости, увидев своего учителя, и ей стало чуть ли не до слез себя жалко. "Дождусь ли я того дня, — подумала она, — когда Тэцудзо наконец со мной заговорит?" Расстроенная, она отправилась к дедушке Баку.
Дедушка недавно закончил работать и теперь обтирался полотенцем. От пепла его брови, ресницы и даже волоски в носу были совершенно белыми. Увидев Котани-сэнсей, он смутился и, наскоро помыв лицо, натянул на себя рубашку.
— Тэцудзо-о, к тебе учительница пришла! — крикнул он.
— Дедушка, вы не будете против, если я помою Тэцудзо голову? — как можно веселей и беззаботней спросила Котани-сэнсей.
— Ого как! — невольно вырвалось у дедушки. Чуть погодя он виновато добавил: — Да мы с этим… как бы… мыться не того… не очень любим… Вы уж извините.
Котани-сэнсей хоть и растерялась, но не отступилась.
— Тэцудзо-тян, давай-ка я тебя помою. Иди сюда.
Тэцудзо уставился в землю и не отвечал. Учительница невозмутимо начала кипятить воду.
Со стороны двора к дому прилегала небольшая бетонная площадка. Места на ней как раз хватало, чтобы выкупать в тазу маленького мальчика. Котани-сэнсей взяла таз и только собралась вынести его на площадку, как вдруг дедушка Баку ужасно засуетился. Он отобрал у учительницы таз и вынес его собственноручно, а потом поспешно накрыл брезентом что-то, стоящее с самого краю площадки.
— Что там у вас? — спросила Котани-сэнсей.
Этот вопрос окончательно смутил дедушку.
— Ничего, это ничего, — невразумительно забормотал он.
"Наверное, у них там растет что-нибудь", — подумала про себя учительница.
Наконец все приготовления были закончены. Тэцудзо обреченно снял с себя одежду и залез в таз. Он так ни разу и не взглянул на учительницу.
— Тэцудзо-тян, ты сам в баню[4] ходишь?
Мальчик молчал.
— Или с друзьями?
Тишина.
— А с кем ты дружишь?
И этот вопрос остался без ответа.
Котани-сэнсей перестала задавать вопросы и сменила стратегию:
— Знаешь, а я ведь тоже не люблю мыться. У меня посмотри какие длинные волосы. На то, чтобы их помыть, уходит ужасно много времени. С этим мытьем столько возни! Я тебя прекрасно понимаю, Тэцудзо-тян.
Тэцудзо тихонечко сидел в тазу и терпеливо ждал, пока его помоют.
3
Декалькомания — это такая техника рисунка. Сначала лист бумаги складывается пополам, получается книжка из двух страниц. Потом нужно капнуть двумя или тремя красками на одну страницу, а сверху прижать второй. Потом книжку открывают, и на развороте получается красочная картинка.
4
Еще 40 лет назад не во всех домах в Японии были ванные комнаты, помыться можно было только в общественной бане. Общественные бани популярны в Японии до сих пор.