Президент компании «Орион» Оливер Хепберн предпочитал тратить на обед минимальное количество времени, если только он не был совмещён с важной встречей. В тот раз — был как раз последний случай. Для Хепберна с его собеседником был приготовлен уютный столик в баре «Sky», расположенном на самом высоком, 250 этаже офисного центра “Eternity Tower”, накрытом стеклянным куполом. Простые смертные даже не знали о том, что здесь есть этот бар. А если бы и знали — их вряд ли заинтересовало бы заведение, где цена на бокал вина могла превышать зарплату мелкого нью-йоркского клерка. Ночью из-под купола было хорошо видно звёздное небо, из-за чего казалось, что бар расположен в космосе. Сейчас вид тоже завораживал. Пушистые облака, залитые солнцем, создавали впечатление, что Оливер с его собеседником взирают на мир с Олимпа. В какой-то степени так оно и было.
— … моей матери, — решительно говорила с экрана, транслирующего эфир студии «Noosfera», девушка по имени Александра Тёрнер, чьё волевое лицо за последний месяц уже успело набить многим в «Орионе» оскомину. — Мама никогда в жизни не совершила ничего дурного. Это подтвердит любой, кто её знает. Если эта вещь оказалась у неё, то на то были веские причины. И её дочь имела столь же веские причины, чтобы пожелать разобраться, что происходит. Особенно после того, как меня похитили и едва не убили в Лаосе. Кто-то из вас на моём месте поступил бы иначе?
— Против вас выдвинуты серьёзные обвинения, — напомнила гостье ведущая программы, Барбара Мендез.
— Что в них серьёзного?! — поморщилась Тёрнер. — Тебе самой не смешно, Барбара, что они называют меня террористкой и воровкой? Какой «теракт» я могла планировать совершить с помощью фрагмента кода доступа к искину? Подорвать чьи-то честолюбивые планы?! Или отравить чьё-то удовольствие от подсчёта баснословных барышей?! Или, может, вы расскажите мне, как я могла «украсть» то, что унаследовала от своей покойной матери, будь это имущество хоть тысячу раз спорным? Заведомая лживость и несостоятельность их обвинений очевидна даже студенту-первокурснику с юрфака. Но, несмотря на это, я продолжаю числиться в розыске в большей части цивилизованного мира. Я, а не руководство «Ориона», продемонстрировавшее, что готово идти к своей цели по трупам. И я уверена, что вы прекрасно понимаете, в чём тут дело. Эти люди наделены огромным влиянием, и используют его как карательный инструмент против всех, кто переходит им дорогу.
Хепберн хмыкнул, прежде чем выключить передачу и отхлебнуть свежевыжатого сока.
— Гизу не устаёт вам гадить, — с улыбкой заметил его собеседник.
Человека, сидящего по другую сторону стола, звали Мартин Сингх. В отличие от Хепберна, он предпочёл сухое белое вино. Американский бизнесмен индийского происхождения, Сингх выглядел чуть старше Хепберна. В XXII веке, впрочем, внешность уже не давала и отдалённого представления о реальном возрасте. В особенности — если речь шла о людях столь состоятельных.
Сингх возглавлял наблюдательный совет «Ориона». Он был одним из немногих, кто единолично, посредством подконтрольного инвестиционного фонда, контролировал более 10 % акций корпорации. И этим его бизнес-активы далеко не ограничивались. Своё первое состояние он сделал на фармацевтике и биотехнологиях. С тех пор круг его интересов всё время расширялась. В число бизнесов, в которых он имел существенную долю, входили: ведущий американский производитель нейросетей «Neuratech», флагман американского роботостроения «Boston Robotics», контрольный пакет акций которого ныне принадлежал корейскому чеболю «Jeonja», индийский производитель киберимплантов «Relativity», и ряд других технологических гигантов. В сводках котировок акций с мировых фондовых рынков Мартин с интересом смотрел на десятки строк, малейшие колебания в которых изменяли его состояние на миллиарды криптокредитов. Утверждение, что Мартин сказочно богат, было бы сильным преуменьшением по отношению к человеку, который входил в первую десятку списка Best.
Эти двое мужчин были бы прекрасной иллюстрацией к тому, что представляет собой современная корпоративная элита. Хепберну недавно исполнилось 68, а возраст Сингха был таким почтенным, что Оливер годился ему как минимум в сыновья. Но оба выглядели не старше пятидесяти. Холёная внешность вполне соответствовала безупречному состоянию их здоровья, на поддержание которого ежегодно тратились миллионы криптокредитов. Каждый из них имел все основания рассчитывать прожить ещё столько же лет активной жизни, сколько они уже прожили, а то и больше, если только с ними не произойдёт крайне маловероятный несчастный случай. А если в XXII веке человечество наконец перешагнёт порог бессмертия, к которому давно приблизилось — можно было не сомневаться, что они станут в числе первых, кто воспользуется этим благом.
Таким, как они, завидовала большая часть человечества. Всевозможные социалисты, антиглобалисты и экоактивисты считали их настоящим сердцем всемирного зла. Но Оливера и Мартина мало интересовало мнение фриков.
— Строит хорошую мину при плохой игре, — заверил Оливер, отвечая на комментарий собеседника относительно Гизу. — Он уже знает о нашей договорённости с NASA относительно «Эры». Вот и мечется в панике. Он прекрасно понимает, что никто из тех, кого он пытался окучить, теперь не даст ему ни гроша. А одних бразильцев не хватит, чтобы реализовать такой проект. Гизу загнан в угол. Он может сколько угодно трепыхаться, выдавая свою агонию за реальную борьбу. Но это ему не поможет. Я не считаю необходимым тратить время, думая о нём.
— Кроме Гизу, есть другие вещи, о которых тебе стоило бы побеспокоиться, — глубокомысленно молвил Сингх. — Мои друзья в Белом Доме и в Конгрессе предупреждают, что вам стоит быть осторожными с «Эрой». Приняв это предложение, вы рискуете потерять лидерство в проекте «Star Bridge». Всё больше и больше он начинает восприниматься как национальное достояние. Интерес к нему начинают проявлять не только в NASA, но и в Пентагоне, в Лэнгли, и других подобных местах. Медиа уже начинают проводить аналогии с первой высадкой человека на Луне. Именно с ней, а не с марсианской экспансией, которая была от начала до конца частной инициативой. Ты сам понимаешь, к чему это в итоге ведёт.
— Нам придётся пойти на это, Мартин, чтобы получить такое колоссальное преимущество. Пусть впереди развеваются американские флаги, пусть тратятся деньги американских налогоплательщиков. Это ещё ни разу не помешало американским корпорациям получить свою прибыль. Между прочим, я очень рад правительственному финансированию, учитывая, что потребуется купить одного только антивещества на 20–30 миллиардов, а возможно и больше.
— Это так. Но, вместе с тем, вы утратите некоторых партнёров и источники финансирования, которые могли бы получить, если бы оставались драйверами этого проекта как транснациональная корпорация, нейтральная по отношению к государствам. Россияне будут очень расстроены из-за «Эры», в которую они вложили определённую сумму. «Кидок» со стороны NASA может склонить их к тому, чтобы сделать ставку на Гизу. Либо, что ещё опаснее — «Евразкосмос» может объединить силы с CNSA. Если русские и китайцы будут действовать совместно, у них хватит ресурсов, чтобы создать действительно конкурентный проект.
— Мы не могли ждать, что все сверхдержавы будут действовать сообща. К сожалению, наш мир — всё ещё наш мир, как бы ни старались в ООН его объединить. Я хорошо понимаю, о чём ты меня предупреждаешь, Мартин. Понимаю я и то, что мы наверняка упустим арабские деньги, так как люди из Сената обязательно заставят взять в проект «General», а Саид аль Мактум не станет сотрудничать со своим основным конкурентом в космической добывающей отрасли. Понимаю, что в проект неминуемо войдут «SpaceCo», и, вероятно, «Airspace». Все они — игроки нашего калибра, и никто из них не упустит возможности откусить кусок пожирнее. Я всё понимаю. И всё же это — лучший вариант из возможных.
Хепберн произнес последние слова с абсолютной уверенностью, которая была свойственна людям чересчур самоуверенным, либо основывающиеся на данных, которые они считали чрезвычайно надёжными. Избыточной самоуверенностью Оливер Хепберн не отличался, иначе не смог бы подняться на вершину карьерной лестницы, где от топ-менеджеров требуются благоразумие и рассудительность.