— Как идут дела в Алкантаре? — спросил он коротко.
— Всё как сказано в ежедневных отчётах. Работа кипит. Мейер прилагает все усилия, чтобы добиться от каждого подразделения максимальной эффективности. Нет ничего, что требовало бы вмешательства на микроуровне.
— Хорошо, если так. Но от тебя требуется бо́льшая бдительность. Судя по визиту, который мне только что нанёс Эспозито — в «Терра Нове» происходят вещи, о которых ты понятия не имеешь. Я бы не хотел в дальнейшем сталкиваться с подобными сюрпризами.
— Эспозито ничем себя не проявлял.
— Я говорю это не для того, чтобы ты искала оправдания. Форд имеет указание выполнять твои поручения с наивысшим приоритетом, не сообщая о них Мейер. Имея контроль над службой безопасности, ты имеешь возможность держать ситуацию под контролем. Вот и держи.
— Будет сделано, — пообещала она, ни единым движением лицевых мускулов не выказав недовольства из-за доставшейся ей критики.
За долгие годы она в точности приспособила своё поведение к предпочтениям Рикардо. Она реагировала на его предложения, указания, вопросы, замечания и комментарии в точности так, как он ожидал, схватывая их смысл и цель с первых же слов. Эта способность буквально читать мысли была залогом того, что Рикардо всё чаще предпочитал взаимодействие с ней прямой коммуникации с другими подчинёнными, которые, несмотря на стремление подхалимствовать, гораздо чаще вызывали его негодование, не оправдывая ожиданий в различных мелочах. В результате всё больше и больше процессов замыкалось на Марии, выступающей в роли связывающего звена между ним и его бизнес-империей всё в большем количестве областей. Учитывая, что некоторые нюансы отношений между братом и сестрой не были известны никому постороннему — многие люди в пределах их бизнес-холдинга и вне его считали влияние Марии на бизнес-решения крайне высоким.
— Я просмотрел фрагментами трансляцию, — произнёс, тем временем, Рикардо. — Мне понравилось. Особенно та часть, где выступала Тёрнер.
— Да, всё прошло в соответствии с планом. Тёрнер выглядела и впрямь убедительно.
— В этом есть своя ирония, — хмыкнул он. — Купер, Тёрнер, и эта индуска, Капур — все они искренне верят в то, что говорят. А в «Орионе» так же искренне убеждены в том, что они нагло лгут. И чем дальше всё заходит — тем больше все крепнут в своих убеждениях. Самоподдерживающаяся система компрометации противника, не требующая никакого вмешательства — разве не прекрасное изобретение? А ведь была высокая вероятность того, что кто-то из них разгадает нашу игру, и нам придётся перейти в отношении них к плану «Б». Хм. Тот редкий случай, когда людям пристало бы поблагодарить себя за недостаточную прозорливость.
Всё это было его идеей — инсценировка похищения Купера якобы наёмниками «Ориона» и его неожиданного спасения Фордом, направленная на то, чтобы завоевать доверие старика и заставить его добровольно поделиться данными. Рикардо нравился этот план, коварство и изящество которого состояло в том, что покойные ныне наёмники, не знавшие своего нанимателя, искренне полагали, что их задачей является выбить из старика информацию, а Форд — так же искренне полагал, что его задача состоит в его спасении. О плане не знал никто, кроме самого Рикардо и Марии — даже Моника Мейер, которая не одобрила бы план из-за сентиментального отношения к Куперу. План был безусловно хорош, чтобы обмануть старика-простофилю, но несколько более сомнителен в отношении группы из четверых людей, кое-кто из которых (к примеру, неожиданно встрявший в историю клон) мог оказаться не столь простодушен. Если бы так случилось — расстаться с жизнями пришлось бы очень многим. К счастью для всех, в Лаосе всё прошло просто идеально.
Если бы не последующее фиаско во Франции! Но сожалеть о свершившемся нет смысла. Он сравнял счёт с «Орионом» с помощью своего гениального политического манёвра в Перу. Кроме того, Купер и Тёрнер оказались ценным приобретением для «Терра Новы». Именно эти двое приносили в компанию нужный дух, создавая у публики ассоциативный ряд, которого Рикардо и хотел добиться: правопреемственность от старой «Терра Новы»; люди, которые стояли у истоков проекта; и прочее бла-бла-бла, которое так важно в глобальном шоу-бизнесе.
— Тёрнер хорошо влилась в проект? — поинтересовался Рикардо, чьи размышления вновь зацепились за эту девушку.
— С ней возникают некоторые проблемы в плане субординации и контролируемости. Ожидаемо, в соответствии с её психологическим портретом. Но я уже сумела наладить с ней контакт. Ты же знаешь, мне всегда удаётся найти нужный подход к людям. Что касается её технических знаний и самоотдачи, то они в порядке. Уверена, что она будет действовать конструктивно и внесёт достойный вклад в проект, — поведала Мария сосредоточенно.
Слушая её, Рикардо задумчиво хмурился, слегка покусывая губу. Это характерное поведение не укрылось от Марии, и поэтому его следующие слова её не удивили.
— Раз уж она заняла столько места в проекте — я хотел бы познакомиться с ней поближе.
Рикардо не особо скрывал от Марии, что именно кроется за его словами. Он знал, что не сможет обмануть её, и не видел в этом необходимости. Он привык брать от жизни то, что ему хотелось, не допуская возможности, что не получит желаемого. Касалось это и женщин. Красивый, харизматичный, с отлично подвешенным языком и сказочно богатый, он всегда притягивал представительниц женского пола, как магнит, даже не прилагая никаких усилий.
Пресыщение женским вниманием наступило у него ещё в юности. В двадцать четыре он женился на своей ровеснице, младшей дочери владельца одного из крупнейших в Латинской Америке телекоммуникационных операторов. Но это был брак по взаимному расчёту, своего рода династический союз, который, хоть и был консумирован двумя детьми, закономерно прервался через шесть лет, на протяжении которых ни один из супругов не отличался особой верностью другому. Оба ребёнка, Карлос и Ана, остались жить с матерью и её новым мужем, а их отец, обзаведясь дополняющим его образ статусом состоявшегося семьянина — вернулся к холостяцкой жизни, которая была ему весьма к лицу. К середине четвёртого десятка толпы красоток модельной внешности, назойливо ищущие его внимания, уже не способны были задержать на себе взгляд Рикардо. С того времени, чем дальше — тем в большей степени он становился капризным гурманом, коллекционирующим неизведанные прежде оттенки интимных ощущений, которые ещё способны были хотя бы немного пощекотать притупившиеся от изобилия любовные рецепторы.
Мария не слишком удивилась, что именно Тёрнер досталась роль очередного потенциального экспоната. Саша была своенравной и независимой, не лебезила перед ним и даже не стеснялась дерзить — и уже одно это отличало её от 99 % женщин, которых он встречал на своём пути. Девушка, чья судьба была почти мистически связана с проектом «Пионер», любимица Купера, инженер, астронавт, мотогонщица, героиня последних событий в Лаосе и во Франции — в ней было намешано достаточно пикантных оттенков и смыслов, чтобы у Гизу зародилось желание испробовать её, как у могущественного древнего вампира, пресыщенного кровью крестьян и пастухов, могло появиться желание испить чистую кровь принцессы-девственницы.
Мария наблюдала подобное не впервые, и знала, что он обязательно воплотит свой каприз в жизнь. Так же хорошо она знала и о том, что последует дальше. Удовлетворив любопытство, Гизу не был склонен оглядываться назад. И горе было тем несчастным дурочкам, кто рассчитывал на что-нибудь иное. Десятки таких он уже перешагнул на своём пути, и не помнил даже их имён.
— Тебе придётся последовать некоторым советам, учитывая её психологические особенности, — предупредила она деловито — так, словно они говорили о новой модели наручных часов.
— Это не станет проблемой, — самоуверенно фыркнул Гизу, ни капли не сомневавшийся в своей способности заполучить любую девушку, которую он сочтёт достойной внимания, без какого-либо труда. — Впрочем, сейчас на это нет времени. И я звал тебя не для этого.