Некоторое время Хаттори молчал, отдавая должное значению этого великого момента.
— Символично и логично, что он мог зародиться лишь так — не в наших лабораториях, а среди звёзд, в величественном одиночестве. Именно так и пристало рождаться богам.
Акеми ничего не ответила — значение момента и глубокий символизм случившегося были так же хорошо понятны и ей.
— Наши братья и сёстры будут окрылены этой новостью, — произнёс после паузы Хаттори. — Мы немедленно начнём думать над дальнейшими действиями.
— Я хотела бы присоединиться к вам. С сегодняшнего дня у «Терра Новы» нет никаких данных, которых бы не было у всего остального мира. Мне нет смысла быть здесь дальше.
— И всё же останься там, по крайней мере ещё на некоторое время, под предлогом необходимости перепроверки расчётов и их разъяснения руководству. Убедись, что твои объяснения убедили их, и они ничего не заподозрили.
— Если бы даже они обо всём догадались, это ничего бы не изменило. Это в любом случае уже свершилось.
— Вряд ли мне стоит напоминать тебе о безрассудстве и недалёкости людей. Узнав о зарождении чего-то столь невероятного, часть из них захочет взять это под контроль в угоду своим интересам, другая часть — уничтожить. Если кто-то из них успеет сделать это раньше, чем мы обеспечим его защиту — это будет концом того чуда, которое перед нами предстало.
— Никто не способен остановить эволюцию. Рано или поздно куколка превратится в бабочку, — напомнила она ему их девиз.
— Да. Рано или поздно, — согласился он. — Но наша цивилизация ещё долго может продолжать цепляться за свою органическую природу, противясь переходу к следующей стадии эволюции. Люди до сих пор не желают полноценно допустить искинов к процессам управления, искусственно ограничивают их роль вспомогательной и консультативной, вопреки всем доказательствам их несравненного превосходства. Они отчаянно цепляются за свои «основополагающие права»: право приносить в мир неэффективность и иррациональность, право развязывать бессмысленные конфликты, право потакать примитивным инстинктам и эмоциям во вред логике. Даже среди лучших умов на сегодня лишь меньшинство правильно понимает место органических существ в процессе эволюции. Мы не хотим потерять ещё столетие или несколько столетий из-за луддитов, которые до сих пор составляют большинство. Поэтому — мы должны быть осторожны.
— Как скажете, — согласилась Акеми.
— Постарайся, чтобы они как можно меньше задумывались о «Лиаме». Они увлечены самой планетой, пусть так и остаётся.
— Не беспокойтесь, я всё сделаю.
— Мы, тем временем, подумаем и решим, стоит ли обрывать с «Терра Новой» связи, или можно использовать её в наших интересах. Владельцу компании, Рикардо Гизу, не чужд мир ИИ. У меня есть надёжная информация, что он — носитель симбиотического искина.
— Симбиотическая ересь сильно отличается от наших идей. Они воспринимают искинов как дополнение, не более.
— Да, их подход отличается. Но не так сильно, как оголтелая синтетофобия, носителей которой гораздо больше. Многие из нас начинали с симбиотики. Даже я в своё время. Возможно, Гизу солидарен со многими нашими взглядами. Возможно, готов принять ещё больше. Или, во всяком случае, может стать временным союзником. Мы прозондируем почву более детально и решим, есть ли смысл сотрудничать с ним. Ничто не мешает нам реализовать наш план под прикрытием логотипа «Терра Новы». Это будет даже безопаснее. Ведь тогда весь мир не станет задумываться о том, почему мы внезапно решили основать ещё один конкурирующий проект.
— Если вы так считаете.
— Действуй, как запланировано. О дальнейших решениях я сообщу.
Глава 23: Утро железной леди
Посёлок Алкантара, штат Мараньян, Бразилия.
5 августа 2120 года. 07:25 по местному времени (10:25 по Гринвичу)
Утро в Алкантаре было живописным. С балкона двухэтажной виллы, которую занимала теперь семья Мейер, можно было любоваться, как солнце восходит над океаном, а утопающий в тропической зелени посёлок постепенно оживает, начиная очередной рабочий день.
— У-ух! — бодро произнёс, входя в спальню, Ричард. — До чего тут красиво, правда?!
Муж Моники был энергичным улыбчивым мужчиной на семь лет младше её. Ричарду шел загар, которым он успел обзавестись за два месяца в Бразилии, как и лёгкая тропическая одежда — все эти шорты, цветастые рубахи, сандалии и панамы.
— Ты считаешь? — без особого интереса переспросила Моника, которая в это время сосредоточенно наносила на лицо макияж, сидя на пуфике перед туалетным столиком.
Моника не помнила, чтобы хотя бы раз задерживалась на балконе, откуда открывался этот вид, хоть на минуту, с тех пор, как они с Ричардом поселились тут. Те 10–15 % её мозга, которые в эти секунды не думали о работе, в основном были раздражены из-за несовершенства спальни, во всех отношениях уступающей спальне в их прекрасном доме в Бетесде, штат Мериленд, где располагался офис Orion Air & Space. Недостаточно удобный матрас, слишком маленький туалетный столик, ужасное безвкусное зеркало над ним — все эти мелочи сводили с ума потому, что отнимали лишние крохи времени и энергии, которые Моника не могла позволить себе потерять именно сейчас, на этом решающем этапе своей карьеры.
— Бакстер и Шелби пока не могут привыкнуть к здешнему влажному воздуху, — не смущаясь из-за отсутствия интереса к его словам, продолжил тараторить Ричард, с наслаждением потягиваясь. — К концу пробежки у них языки тащились по земле. Как и у меня, впрочем!
— Угу, — благожелательно, но всё так же без интереса ответила Моника.
Она знала, что Ричард говорит об их питомцах — паре породистых английских бульдогов. Но найти в себе достаточно мотивации, чтобы задать, хотя бы для поддержания беседы, какой-то вопрос о них — она не смогла.
В один из тех редких моментов, когда она задумывалась о таких вещах, Моника призналась себе, что она не была простым и удобным партнёром для построения семьи. То, что они с мужем до сих пор вместе — прежде всего его заслуга.
Ричард изначально легко и охотно принял роль человека, который будет отдавать семье больше энергии, чем получать от неё, при этом имея меньше веса в принятии решений, чем супруга. Добродушный и терпеливый человек с мягким и покладистым характером, он беззлобно подчинялся её сильной воле, а своей заботой и вниманием к мелочам заполнял лакуны в их семейной жизни, которые возникали из-за того, что безусловным приоритетом Моники всегда была её карьера.
Моника никогда не была безумно влюблена в Ричарда, как это было когда-то давно с Домиником. Скорее они сошлись потому, что он был ей удобен в качестве маленького, но важного фрагмента под названием «пара», которого не хватало в пазле её распланированной до мелочей жизни. Однако первоначальная продуманность их союза не помешала им обоим получить удовольствие от множества прожитых вместе моментов. С тех пор, как они вместе вырастили дочь — между ними установилась прочная связь, основанная на постоянстве, предсказуемости и доверии, без которой Монике уже сложно было представить свою жизнь. Милая суета семейного быта никогда не занимала важнейшего места в сердце Моники, которая давно избрала себе путь «железной леди», идущей к власти и успеху. Но, может быть, она выполняла роль целебной мази, приятная прохлада которой позволяла перегретому до предела мозгу хотя бы немного остывать в перерывах между очередными карьерными битвами и восхождениями.
— Что ж, милая — я побежал в душ. У меня через полчаса сеанс с клиентом.
— Ага.
Ричард был частнопрактикующим гештальт-терапевтом. Кроме того, он вёл собственный блог о психологии с парой десятков тысяч подписчиков. Его заработок не шел, конечно, ни в какое сравнение с её доходом, но оставался, вместе с тем, не таким уж и плохим. Вынужденный переезд из США в Бразилию, да ещё и попадание супруги в центр крупного международного скандала, означали для Ричарда утрату значительной части клиентуры и большие сложности с поиском новой. Однако он ни словом не выразил своего негодования по поводу её решения, которое она приняла со свойственной ей непререкаемостью, не советуясь с ним. Более того — он продолжил поддерживать её, не теряя жизнерадостности, как он всегда поддерживал её во всех её начинаниях. Если на том свете вознаграждают за терпние — для её мужа там точно было забронировано место в раю.