- Им кажется, что они испытывают себя, проверяют себя.
- И все приходят к выводу, что они свихнулись. И это называется позитивным результатом?
- Они чувствуют, что испытывают себя в борьбе с природой...
- Да какая там природа?! - возмутился Циллер. - До настоящей природы оттуда десять световых минут! - Он громко зафырчал. - С этим поганым солнцем!
- Я не думаю, что они озабочены этим. На самом деле у Лэйслера существует потенциальная нестабильность, которая продуцирует ускорение и... Словом, это было известно еще до того, как началась вся эта дикая забава, Кэйб, наконец отпустил подушку.
- Значит, ты утверждаешь, что солнце может взорваться? - воззрился на него Циллер.
- Ну, теоретически... Это очень возможно.
- Ты шутишь!
- Конечно, шучу. Но шанс...
- Никогда не говори мне об этом!
- Конечно, оно не взорвется в прямом смысле, но может вспыхнуть...
- Так оно и так вспыхивает! Я сам видел вспышки!
- Ну да. И здорово, правда? Но шанс, - правда, небольшой, один из нескольких миллионов - на то, что оно может как-нибудь однажды вспыхнуть так, что ни Хаб, ни защитные силы Орбиты не смогут ни отразить, ни прикрыть опасность...
- И потому они построили эту штуку?
- Я так понимаю, это очень привлекательная система. И, кроме того, я верю, что со временем они установят новую добавочную защиту, которая сможет противостоять любым воздействиям новой звезды.
- Могли бы и меня поставить в известность, - покачал головой Циллер.
- Вероятно, риск настолько ничтожен, что они не беспокоятся.
- Я не верю этим людям, - заявил Циллер, поднимая шерсть на лбу и бросая трубку.
- Но возможность катастрофы действительно очень мала, особенно в ближайшее время или даже в продолжение разумной жизни. - Кэйб поднялся и проковылял к серванту, откуда взял вазу с фруктами.
- Фрукты?
- Нет, спасибо.
Тогда Кэйб сам выбрал спелый солнечный хлебец. Ему пришлось здорово поработать со своим вкусовым аппаратом, чтобы научиться есть обычную пищу Цивилизации, но и сейчас ему еще порой приходилось напрягать все обонятельные и вкусовые рецепторы для поглощения стандартной местной еды. Отвернувшись от Циллера, он засунул хлебец в рот, прожевал и с трудом проглотил. Есть, отвернувшись, стало его привычкой: у Кэйба, как и у всех его сородичей, был очень большой рот, и потому многие люди находили процесс поглощения пищи хомомдавами весьма раздражающим и опасным.
- Но вернемся к теме, - продолжил он, вытерев рот салфеткой. - Давай не будем больше употреблять термин "природа". Скажем просто, что они ощущают, будто выиграли в борьбе с силой, гораздо более мощной, чем они сами.
- А это отчасти признак здравого ума, - Циллер покачал головой. - Нет, Кэйб, ты сам, должно быть, пробыл там слишком долго.
Хомомдан вышел на балкон и посмотрел вдаль:
- И все-таки я утверждаю, что эти люди отнюдь не сумасшедшие. Они живут совершенно здоровой жизнью.
- И остаются похороненными под ледниками?
- Это частный случай.
- Да. Они делают еще много такого же маразма, например, фехтуют обнаженными на остро отточенных шпагах, лазают в горы без страховки, летают на искусственных крыльях...
- Но очень мало кто из них занимается только этим - большинство ведут абсолютно нормальную жизнь, помимо...
- По стандартам Цивилизации, - напомнил Циллер и поднял трубку.
- Да. И почему нет? Они социализированы, у них есть работа, хобби, они читают, смотрят, они занимаются бизнесом. Они учатся, путешествуют...
- Ха-ха!
- Им нравится то, что они делают. Кроме того, среди них особенно много художников, писателей, архитекторов... - Кэйб улыбнулся и широко развел всеми тремя своими руками. - А некоторые даже пишут музыку.
- Они просто проводят так время. И только проводят. Например, проводят время, путешествуя. Время висит на них слишком тяжелым грузом, потому что у них нет никакого контекста, никакой высшей цели в жизни. Они все надеются, что в других местах они найдут нечто, что даст им удовлетворение, то есть полноту жизни, которую они заслужили, - и никогда и нигде этого не находят. Ни в чем, - Циллер совсем нахмурился и ожесточенно стал выколачивать трубку о ладонь. - Некое вечное путешествие в тщетной надежде. И перманентное разочарование. Остальные, чуть менее зацикленные на себе, просто считают, будто путешествие само по себе предполагает если не удовлетворение, то освобождение от чувства, будто это удовлетворение непременно должно присутствовать в этом мире. Кэйб смотрел на набухшие бутоны, усеявшие все ветки, на веселых прыгунцов, перескакивающих с дерева на дерево, на их рыжий мех и длинные хвосты; он слышал тоненькие голоса человеческих детей, играющих и плещущихся в бассейне рядом с домом.
- Да ладно, Циллер. Весьма спорно, чтобы какое-нибудь разумное существо доходило в своих ощущениях до такого.
- Неужели? А ты?
Кэйб осторожно прикрыл мягкие занавеси на окне.
- Мы намного старше людей, но, скорее всего, и мы когда-то... - Он посмотрел на челгрианца, свернувшегося на тахте тугой пружиной, готовой развернуться в любую минуту. - Вся чувственная жизнь неутомима. До определенного, разумеется, предела.
Циллер подумал немного, и покачал головой. Кэйб так и не понял, означал ли этот жест, что он сказал нечто недостойное ответа, или только то, что челгрианец не смог найти адекватного ответа.
- Дело в том, что, тщательно построив свой парадиз на принципе исключения всех возможных конфликтов между собой и всех естественных угроз... - Он умолк и печально посмотрел на то, как солнечный зайчик играет на полированной ножке тахты. - Словом, на исключении всех природных угроз, они вдруг обнаружили, что их жизнь настолько пуста, что они вынуждены создавать фальшивые версии тех страхов и угроз, которые целые поколения их предков так долго старались победить.
- Мне кажется это немного похожим на критику некой личности за то, что она одновременно пользуется душем и зонтиком, - возразил Кэйб. - Важен выбор. - Он еще плотнее задернул гардины. - Эти люди контролируют свои страхи и угрозы. Они могут выбирать их, повторять или избегать. А это не то же самое, что жить на вулкане, когда от одного извержения может погибнуть не один человек, а весь город. В общем, это приложимо ко всем обществам, которые вышли из эпохи варварства. И никакой загадки здесь нет.