В течение последней Унификационной войны пятнадцать столетий назад ее постигла судьба всех небольших городов - она подверглась атомной бомбардировке, полностью уничтожившей одну из скал и очень испортившей остальные. Кроме того, после бомбежек остался кратер в виде гигантской восьмерки.
Город заново не отстроили. Скалы, отрезанные от материка двойным кратером, на века превратились в дореликтовые заповедники, посещаемые лишь сумасшедшими туристами-экстремалами и оставшиеся домом лишь для нескольких колоний термитов и миллионов морских птиц. На двух скалах во время религиозного подъема разместился монастырь, а потом министерство контрразведки устроило там учебную базу, для чего военному ведомству пришлось-таки восстановить почти всю крепость, за исключением мостов на материк.
Теперь этой крепости суждено было стать его домом.
Квилан облокотился на подоконник и всмотрелся в полосу прибоя, омывающего основание Среднего Пальца Мужчины, в трехстах метрах внизу.
Отсюда движение воды казалось медленным и тягучим, словно волны, пройдя столь долгий путь из глубин породившего их океана, уже устали и выдохлись.
Он пробыл там два лунных месяца, тренируясь почти без отдыха. По-прежнему суть его задания оставалась ему совершенно непонятной, если не считать ее конечного результата - собственной смерти. Но Квилан не знал даже, действительно ли его допустят к выполнению этого задания, поскольку претендентов на эту сомнительную честь оказалось много. Он уже согласился с тем, что, если ему не повезет и его не выберут, то просто вернется в монастырь и передаст свой мозг с его уменьями и знаниями другому монаху. На половине его тренировок присутствовала полковник Гайалайн, но только в качестве наблюдателя. Непосредственным инструктором во всех упражнениях и заданиях был здоровый, весь в шрамах челгрианец по имени Хулом. Он явно служил или продолжал служить в армии, но почему-то не имел звания. Другой наставник по имени Чулфир, оказался хрупким стариком с седой шерстью; его возраст, казалось, ему самому уже давно неведом.
Появлялось и несколько армейских специалистов, которых он видел каждые несколько дней, лбы этих вояк неизменно оказывались закрытыми зелеными повязками, соответствующими их званию. Вели они себя фамильярно и передвигались по скалам, исключительно с помощью отточенных когтей.
Квилану выходить со своей скалы не разрешалось. Он имел сильное подозрение, что на других скалах как раз находятся в том же положении его коллеги-соперники.
Подняв руку, Квилан долго рассматривал свои неподрезанные когти и накачанные, как сталь, мускулы. Никогда еще он не чувствовал себя в столь хорошей физической форме, но продолжал недоумевать по поводу того, действительно ли она необходима для той странной миссии, задуманной армейским ведомством - или еще неизвестно кем, - которую ему почти уже предложили.
Плац-парад был устроен высоко на скале со стороны моря и продувался ветрами со всех сторон, хотя сверху и был прикрыт тентом, сделанным из того же материала, из которого в старину шили паруса. Здесь его учили фехтовать, боксировать, пользоваться защитным вооружением и лазерными винтовками. Ему преподавались все виды борьбы с ножами, с применением когтей и зубов. Рукопашный бой с противником не из числа своей породы также имел много трудностей и своеобразных приемов.
Однажды прилетела бригада медиков и увела Квилана в просторный, но практически пустой госпиталь, находившийся в подвалах под скалами. Они снабдили его только хранителем душ, а он предполагал, что его начинят вообще всем, чем угодно, поскольку не раз слышал рассказы о том, что имплантируют людям, выполняющим всякие секретные миссии: соединенные с мозгом коммуникационные кольца, антидотовые гланды, продуцирующие яд капсулы, биологическую самозащиту и тому подобное. Однако ничего такого ему не досталось, и Квилан недоумевал, почему.
Вероятно, миссия требовала полной естественности и отъединенности от мира. И об этом он тоже много думал.
Но не все его тренировки сводились к боевым искусствам; почти на полдня он снова превращался в студента и внимал лекциям старого Чулфира.
Старик преподавал ему челгрианскую историю, религиозную философию, новую историю галактики и многие другие подобные вещи.
Квилан узнал очень многое, о чем никогда даже и не подозревал. Он понял, как работает хранитель душ и на что похожи чистилище и небеса. Он узнал о существовании множества ересей, сектантских ловушек и о том, как их преодолевать. Правда, войти в контакт хотя бы с одним из ушедших ему не дали, но он и без этого понял все о том, что происходит после жизни, словно уже сам побывал там. И порой, уже почти не сомневаясь в том, что Уороси никогда не воплотится ни на этом, в этой, ни даже в той жизни на том свете, он думал, что они выбрали его специально, чтобы мучить, что все это изысканная и жестокая пытка - вонзать острый "нож потери" Уороси в его плоть и там беспрестанно с наслаждением его поворачивать.
Он узнал все, что возможно, о Кастовой войне и о роли Цивилизации в тех изменениях, что привели к ней.
Он изучил личности всех тех, кто действовал за кулисами войны, и даже прослушал несколько произведений Махрая Циллера, которые привели его в странное состояние боли и гнева. В его мозгу рождались сотни подозрений и всевозможные сценарии развития событий, но он предпочитал хранить их про себя.
Квилан все еще продолжал мечтать об Уороси. Одной из самых его любимых грез была их свадьба здесь, на скалах. И шляпы с гостей сдувал уже не ласковый ветерок, а мощный шквал с моря. Он ловил ее, несомую порывом ветра к парапету, и сжимал в немыслимых объятиях, а ее флер д'оранж так и улетал в кипевшие волны. Он собирался уже броситься за ним, но в этот момент всегда вдруг осознавал, что Уороси нет и не может быть, что она мертва, и скоро и он уйдет из этой жизни вслед за ней. И тогда он улыбался волнам и приходил в себя, а его подушка становилась соленой и влажной, как море.
Однажды утром он шел по плацу под хлопанье белой парусины, направляясь на первый урок Чулфира, и неожиданно увидел впереди небольшую группу людей. Полковник Гайалайн, Чулфир и Хулом стояли вокруг фигуры в черно-белых одеждах.