- Хорошо. Этот "другой челгрианец" есть пережиток феодализма, профессиональный громила. Он, видите ли, собирается уговорить меня вернуться в общество, которое я презираю. И я не имею никакого желания встречаться с этим выродком.
- О, я не знал.
- Тогда вам действительно все равно. Поздравляю.
- Так вы не собираетесь встречаться с ним вообще?
- Вот именно. Вообще. Мой план таков: пробыв тут несколько лет без всякого результата, он или устанет ждать и вернется домой, где подвергнется ритуальной каре, или постепенно привыкнет к тому привлекательному, чего так много на Мэйсаке и в Цивилизации вообще, и станет простым здешним гражданином. Тогда я, может быть, и встречусь с ним. Отличная стратегия, не так ли? Как вы считаете?
- Это вы серьезно?
- Я всегда говорю серьезно. Даже когда шучу.
- И вы всерьез думаете, что ваш план сработает?
- Не знаю и даже не собираюсь об этом думать. Просто я ненавижу этого урода - вот и все.
- А зачем они так хотят вашего возвращения?
- А затем, что я подлинный император. При рождении я был похищен ревнивой божьей матерью и заменен моим злым братом-близнецом Фиммитом.
- Как? Действительно?
- Нет, конечно, шучу. Он здесь, чтобы вручить мне вызов на дуэль.
- Да вы меня обманываете!
- Угадали. На самом деле суть в том, что каждый клан челгрианцев имеет в каждом поколении одного-двух мужчин, продуцирующих его суть. Без таких производителей мужчины клана становятся бесплодными. Если они хотя бы раз в месяц не... Впрочем, это слишком интимные подробности. К несчастью, мой кузен Кехенаханаха Третий Младший попал в аварию, лишившую его возможности производить эту жизненную секрецию - и потому я нужен им, иначе все мужчины моего клана бесславно помрут. Конечно, есть хирургическая альтернатива, но, к сожалению, лицензия на эти врачебные действия хранится у клана, о котором мы ничего не слышим уже более трех столетий. Но, вообще, мы не любим обсуждать такие подробности.
- Надеюсь, это тоже... шутка?
- Ах, никак вас не проведешь!
- Зачем вы меня все время разыгрываете? Вы, наверное, действительно, не знаете, зачем они хотят вернуть вас домой?
- Да, действительно не знаю. А зачем?
- Только не спрашивайте меня!
- А я так на это надеялся!
- А почему бы вам просто не спросить об этом самого их представителя?
- Так вы, которому это столь интересно, и спросили бы у этого представителя, вашего так называемого другого челгрианца, зачем вы, мол, так хотите заполучить назад господина Циллера?!
- Нет, я имел в виду, спросить у Хаба.
- Ах, он-то, конечно, все знает. Вот, его аватар тут как тут!
- Ах, точно! Давайте-ка... Да вы опять шутите.
- Верно подмечено...
- И что в действительности делает эта женщина?
- Она слушает меня.
- Слушает? Неужели?
- Да. Я говорю, а она слушает, что я говорю.
- Как? А мне казалось, что сейчас вас слушаю я. Что же такого специального она делает?
- Она просто слушает, не задавая глупых вопросов, какие задаете вы, уж простите.
- Что вы имеете в виду? Я просто спрашиваю...
- Ладно, неужели вы не видите? Вы уже становитесь агрессивным, вы не хотите понять, что кто-то может просто слушать.
- А она только слушатель?
- Да! Да! Но именно это и есть настоящее слушание!
- У вас нет здесь друзей?
- Разумеется, есть.
- Так они вас не слушают?
- Не всегда и не все.
- А ваш дом?
- У меня есть привычка разговаривать с домом, но потом я вспоминаю, что обращаюсь лишь к машине, которую даже другие машины не считают разумной.
- А ваша семья?
- Я мало чем делюсь со своей семьей. Они немного понимают в тех вопросах, о которых я говорю.
- Неужели? Какой ужас! Мне жаль вас. Но есть еще Хаб, он прекрасный слушатель.
- Понимаю, но, скорее всего, это обман. Его внимание ко всем кажущееся.
- Как? Но он ведь создан для осуществления внимания.
- Нет, он создан для того, чтобы казаться внимательным. С живым же существом общаешься на некоем животном уровне.
- На животном уровне?
- Да.
- И вы считаете, это хорошо?
- Да. Это некое общение на уровне инстинктов.
- Так вы считаете, что Хаб не обладает таким свойством?
- Хаб просто машина.
- Но ведь и вы...
- Только в самом широком смысле. Я всегда предпочитаю говорить с человеком. Некоторые, кстати, считают, что Хаб слишком контролирует наши жизни.
- Вот как? А мне казалось, что если ты ничего не хочешь делать, то и не делаешь.
- Да, но ты продолжаешь жить на Орбите.
- То есть?
- Играть по ее правилам.
- Так вы хотели бы жить на какой-нибудь другой, маленькой скромной планете?
- Нет, я считаю их слишком тесными и неудобными.
- Но не опасными? Метеориты и тому подобное?
- У них есть системы безопасности.
- Словом, я понял, вы хотите вернуться к каким-то старым варварским временам или что-то в этом духе?
- Нет, просто есть ощущение, что общаться все-таки надо не с домами, и не с Хабом, и не с дронами, а с себе подобными.
- Но с ними очень сложно общаться. И таких, как вы, много?
- Не очень много, но есть.
- У вас партия? Собрания? Самоназвание?
- И да, и нет. Насчет названия было много идей. Были предложения называться привередами, или келейниками, или пещерниками, или молчальниками, или антагонистами бесед, или окраинниками, или планетистами, - но не думаю, что мы примем какое-нибудь из этих названий.
- Почему?
- Потому что все их предложил Хаб.
- Извините...
- Кто это был?
- Посол Хомомдана.
- Немного похож на чудовище, но... Что? Что!?
- Они очень хорошо слышат...
- А, мистер Циллер, забыл спросить! Как вещичка?
- Трелсен, если не ошибаюсь?
- Да, конечно.
- Какая вещичка?
- Ваша музыка, разумеется!
- Музыка? Ах, да. Я ведь уже написал ее столько...
- Не скромничайте! Как продвигается дело?
- Вы имеете в виду вообще или что-то конкретно?
- Я имею в виду ваше новое произведение!
- Ах да, конечно, конечно.
- Итак?
- Вы говорите, в какой стадии работа над симфонией?
- Да, конечно, как она продвигается?
- Прекрасно.
- Прекрасно?
- Да. Она продвигается прекрасно.
- Великолепно. Отлично. Жажду услышать. Воистину замечательно.